— О, Ричард. — Каждая частичка души Одри страдала вместе с Ричардом. Ох уж эта Николь! Как женщина может быть такой бессердечной — и такой слепой? — Но ты же не поверил ей, не поверил в этот бред?
Ричард попытался рассмеяться, но в этом смехе не было веселья — он звучал жутковато.
— Знаешь, Одри, что явилось последним ударом? Николь отправила меня в нокаут, по-другому и не скажешь… Через год после нашего развода я узнал, что она родила ребенка от того, другого мужчины. — Ричард уставился в стену, его голос дрожал. — Вот так. Она не хотела ребенка от меня, но захотела от него.
— И поэтому ты решил больше никогда не жениться?
— Да, поэтому.
— Ты, должно быть, очень сильно любил ее.
Ричард медленно кивнул.
— Безумно любил. Красивая, умная, веселая, жизнерадостная…
Одри дотронулась до его руки.
— Мне очень жаль, Ричард. Ты не заслуживаешь той боли, что она причинила тебе.
Ричард взял чашку и отпил глоток остывающего какао.
— А как насчет тебя? — Он явно желал сменить тему разговора. — Ты любила Тедди?
Другая опасная тема, подумала Одри, но на этот раз — для меня.
— Думаю, любила. Хотела любить. Может, в глубине души я и сомневалась в этом, но надеялась, что смогу сделать наши отношения настоящими, понимаешь, что я имею в виду? Особенно, когда я узнала, что беременна. — Одри помедлила, погружаясь в воспоминания, о которых хотела бы забыть, как о страшном сне. — Но, когда Тедди узнал об этом, он пришел в ярость. Думаю, он ревновал меня к еще не родившемуся малышу, заранее ненавидел его за то, что он отнимет у него меня. Тедди всегда хотел, чтобы я заботилась только о нем. В сущности наши отношения умерли в тот момент, когда я сказала ему о своей беременности и увидела его перекошенное от ярости лицо.
Ричард осторожно поставил чашку на стол.
— Одри, он действительно говорил все это?
— Да, и не только. Он требовал, чтобы я… я… — Ее голос прервался. Едва сдерживая слезы, Одри низко опустила голову, разглядывая какао в чашке.
— Требовал чего? — мягко спросил Ричард.
Как Одри ни уговаривала себя сдерживаться, одна слезинка, маленькая и прозрачная, все же вырвалась на волю и, медленно скатившись по ее лицу, капнула с кончика носа прямо в чашку.
— Он хотел, чтобы я… — последние слова Одри почти прошептала, словно боясь, что их еще кто-нибудь услышит, — чтобы я избавилась от ребенка. Но я…
Серые глаза Ричарда словно подернулись льдом, линия подбородка стала тверже. Он осторожно протянул руку и нежно коснулся щеки Одри, той, на которой одинокая слезинка оставила влажную соленую дорожку.
— Но ты не смогла этого сделать, да, Одри? Как бы тебе ни было сейчас трудно, ты любишь своего малыша, да? Ты счастлива тем, что он у тебя есть.
— Да, я люблю его!
Тронутая тем, что Ричард так хорошо понял то, что она хотела сказать, Одри приподнялась на диване и обхватила Ричарда руками за шею, уткнувшись лицом в его грудь. На мгновение Одри почувствовала, как он напрягся, но потом шея и плечи его расслабились, и он мягко и осторожно сомкнул руки на талии Одри.
Одри чувствовала биение его сердца у своей щеки, его теплое дыхание — на своей макушке и в эту минуту ощущала себя надежно защищенной. Ей больше не хотелось плакать. Радость от того, что в ее жизни теперь есть человек, которому она смогла рассказать то, о чем не рассказывала никому, была столь полной, что в эту минуту Одри хотелось лишь одного — чтобы это продолжалось вечно.
Но вечно это продолжаться не могло. Одри неохотно высвободилась из объятий Ричарда и с чувством сказала:
— Спасибо тебе.
Неуверенная улыбка тронула уголки губ Ричарда.
— За что?
— За то, что выслушал. За то, что приходишь сюда каждый день. За то, что терпишь меня.
— Спасибо тебе — за то, что терпишь мою готовку, — подхватил Ричард и легонько щелкнул ее по носу. — Допивай какао и ложись. Тебе надо отдохнуть, да и мне пора ехать домой.
Одри действительно почувствовала внезапную усталость и с трудом сдержала зевок.
— Да, пожалуй, ты прав, я, кажется, вот-вот усну.
Сквозь полуприкрытые глаза Одри наблюдала, как Ричард встал, сразу превратившись в Гулливера, отнес чашки из-под какао в кухню. Зашумела вода — Ричард мыл посуду. Вот он вернулся в гостиную, надел пиджак, поправил манжеты рубашки.
Увидев, что Одри наблюдает за ним, Ричард улыбнулся ей и погрозил пальцем. Одри вновь прикрыла глаза, делая вид, что засыпает. Взяв со стола лист бумаги со списком покупок на завтра, Ричард направился к двери.