— Ричард! — простонала Одри, оглядывая гору покупок. — Я жду всего лишь одного ребенка, а ты накупил на целый детский сад!
— Я не смог удержаться. — Ричард смущенно улыбнулся. — Знаешь, теперь я понимаю, почему женщины так любят ходить по магазинам. Трудно удержаться, когда вокруг столько прекрасных вещей.
В который раз Одри подумала о Николь. Да эта женщина просто глупа! Не разглядеть такое сокровище у себя под носом! Ричард просто создан для того, чтобы быть образцовым отцом.
— Так, кроватка готова, — вскоре сообщил Ричард, удовлетворенно осматривая результат работы.
Он был так похож на гордого отца, с нетерпением ожидающего того мига, когда он сможет уложить в эту кроватку своего ребенка, что у Одри защемило сердце.
Сколько нерастраченной любви в этом человеке! Как могла Николь так жестоко поступить с ним? Если бы только Ричард любил меня так, как он любил Николь, я была бы счастлива и постаралась бы сделать счастливым его, подумала Одри. Но, увы, Ричард, — мы с тобой встретились слишком поздно, поздно для нас обоих, для наших израненных сердец.
Одри была не из тех, кто любит жаловаться, поэтому, когда на следующий день Ричард по обыкновению заехал к ней после работы, она ничего ему не сказала, но по глубоким теням, залегшим под ее глазами, и по тому, что в столь ранний час она была уже в постели, Ричард догадался, что Одри плохо себя чувствует. Невзирая на уверения Одри, что она всего лишь немного устала, он отвез ее в больницу. Врач сказал, что все в порядке, что Одри нужно побольше отдыхать, по возможности не вставать с постели и главное — никаких волнений. Напутствуемые этими словами, Одри и Ричард вернулись домой, и Ричард захлопотал вокруг нее, окружая ставшими уже привычными вниманием и заботой.
Он читал ей вслух, поминутно интересовался, не нужно ли ей чего-нибудь еще — подушку, плед, воду. Одри вяло отмахивалась. Приговаривая: «Тебе надо хорошо питаться», — Ричард долго упрашивал Одри, у которой совершенно не было аппетита, поесть. В конце концов она согласилась на куриный бульон с тостами, и Ричард отправился в кухню. Он уже разогрел бульон и перелил его в большую чашку, когда зазвонил телефон.
Аппарат стоял на столике возле кровати Одри, поэтому она сама сняла трубку. Поставив чашку с бульоном и тарелку с тостами на поднос, Ричард осторожно приоткрыл дверь спальни, глазами спрашивая у разговаривающей по телефону Одри разрешения войти. Она кивнула и сделала приглашающий жест рукой.
Ричард вошел и осторожно поставил поднос на столик рядом с телефоном.
— У меня все прекрасно, мама, — говорила Одри в трубку. — Да нет, все в порядке. Я просто немного устала сегодня.
— Ты уже рассказала ей? — прошептал Ричард одними губами.
Одри, отрицательно покачав головой, продолжила разговор:
— Нет, мама, мы с Тедди решили расстаться, но я совсем не расстраиваюсь из-за этого. Не думаю, что мы подходили друг другу.
Ричард постарался скрыть усмешку — «не подходили друг другу», надо же! Просто-напросто этот Тедди оказался инфантильным подлецом, вот и все. Ричард приблизился к Одри и шепнул:
— Скажи ей!
Одри упрямо покачала головой.
— Да, мамочка, я знаю, что я очень сильная и нисколько не переживаю из-за Тедди. Не волнуйся за меня, у меня все хорошо. Этой осенью в Лондоне очень красиво… На Рождество? Не знаю пока, я постараюсь… Хорошо… Передавай всем огромный привет. Я люблю тебя, мамочка. Счастливо!
Одри повесила трубку и расплакалась. Ричард осторожно присел на краешек кровати и обнял Одри.
— Не плачь. — Ее слезы ранили его. — Ну же, успокойся.
Одри несколько раз судорожно вздохнула и зарылась лицом в его пиджак.
— Ну почему, почему я не могу рассказать маме?! — в отчаянии спросила она. Голос ее звучал глухо. — Я же хотела. Я собиралась все рассказать маме, но… не смогла.
Ричард погладил Одри по голове, успокаивая.
— Ты просто испугалась, милая, вот и все. Ты соберешься с силами и в следующий раз у тебя все получится.
— Не утешай меня, Ричард! Я лгунья, мерзкая лгунья. — Одри снова всхлипнула. — И толстая.
Ричард улыбнулся.
— Во-первых, ты не толстая, ты пухленькая, а это разные вещи. Во-вторых, ты не лгунья. Ты не говоришь матери правду, чтобы не ранить ее. Но рано или поздно ты поймешь, что гораздо больнее делаешь своей маме, не говоря ей правды.
Одри еще крепче прижалась к Ричарду.
— Но почему я не сказала ей? Надо было так и сказать: «Мама, Тедди бросил меня, и я беременна».