— Шофёр советского офицера просит разрешения войти… И мне кажется, что с ним вернулась… мисс Таня, — сказал Джон.
— Вы пьяны, Джон, — крикнул мистер Кросби.
— Нет, сэр, — сказал Джон.
Страх перед привидениями овладел хозяевами, они остолбенели. Майор Марков понял, что настал момент действовать. Он сделал шаг к дверям и распахнул их настежь.
За дверьми стояла Таня.
Первой опомнилась Джен.
— Таня, родная моя! — кинулась она к дверям.
Но Таня вошла в комнату, не заметив этого движения. Она подошла к майору Маркову, взяла его за руку, тесно прижалась к нему и вдруг почувствовала рядом с собой могучую силу великой державы. Она взглянула на Гибсона, на Джен, на миссис Кросби. Сейчас она была не одна в бою и не один Марков стоял рядом с ней… Все дивизии Советского Союза воевали за неё. Весь непобедимый народ обеспечивал её право быть свободной и жить.
— Вот я и пришла, — сказала Таня.
— Но ведь нам сообщили, что вы погибли от бомбы, — воскликнул Гибсон, забыв о своём поучительно-благочестивом тоне.
— От бомбы сгорел концентрационный лагерь, куда вы засадили меня, мистер Гибсон. Но меня в этот момент там уже не было.
— Подлецы! — вырвалось у Гибсона.
— Кого вы имеете в виду, мистер Гибсон? — вежливо спросил Марков.
Маркову не нужно было никого расспрашивать: одного слова Тани было достаточно, чтобы всё сразу стало на свои места. Радостное, уверенное спокойствие овладело майором.
— Начальника концлагеря и всех его дармоедов, — выпалил Гибсон.
— Концлагеря? — переспросил Марков. — Теперь я вижу, что Таня действительно эти дни пользовалась всеми свободами, какие предоставляет американская конституция. Прошу прощения, мистер Гибсон, это ваши собственные слова. Гражданам Америки можно позавидовать. Их свободы действительно гарантированы… колючей проволокой.
Гибсон злобно посмотрел на него и сказал:
— Можно только сочувствовать Тане. Она вышла из одного концлагеря, чтобы попасть в другой.
— Да? — переспросил Марков. — Вы в этом уверены, мистер Гибсон? Должен вас разочаровать. Должен вам всем сказать — и делаю это с огромным удовольствием, — что она уже не просто Таня, а снова лейтенант военно-воздушных сил Советского Союза товарищ Егорова. Больше того, есть приказ о восстановлении её во всех правах и о назначении в авиационный полк. Наша Таня опять будет летать, наша Таня опять будет драться за победу, мистер Гибсон, но теперь она будет немного лучше знать цену дружбы.
Голос Маркова звучал торжественно. Он испытывал чувство гордости за Таню, за свою страну.
— Не может быть, — шептала Таня, — не может быть…
— Может, Таня, может, — весело ответил майор. — Я вам привёз и приказ, и назначение. Даже больше того…
Марков вдруг лукаво посмотрел на присутствующих, как будто задумал весёлую шутку.
— Чья одежда на вас, Таня? — неожиданно спросил он.
— Это костюм Джен, — ещё ничего не понимая, ответила Таня.
— Одну минуту, — сказал Марков, сделав шаг к дверям. — Сейчас я принесу вам подарок. Надеюсь, что за это время никто не посадит вас в концлагерь.
— Нет, не уходите, — уцепилась за его рукав Таня.
— Ты боишься меня, ты не веришь мне, Таня? — воскликнула Джен.
— Да, Джен, именно тебя я и боюсь, — ответила Таня.
— Можно попросить вашего слугу принести из моей машины пакет? — обратился Марков к миссис Кросби.
Эти простые слова вдруг разрядили атмосферу, и напряжение исчезло, — начиналась обычная жизнь.
Джон принёс пакет, и Марков развернул его. Золото погон блеснуло под ярким светом. Таня ахнула.
— Форма! — сказала она. — Сколько времени я мечтала о ней!
— Вы разрешите Тане переодеться? — спросил Марков.
Он знал, что мистер Кросби хотел бы, чтобы майор с Таней провалились сквозь землю. Он чувствовал, как мистер Кросби боится и ненавидит его сейчас, но решил довести дело до конца.
— Прошу, прошу, — сказал мистер Кросби приветливо.
Таня неохотно отпустила руку Маркова, как бы боясь, что прекрасное ощущение уверенности исчезнет. Она взяла свою форму и твёрдым шагом пошла к дверям.
После её ухода в гостиной наступило молчание. Надо было найти тему для разговора.
Мистер Кросби нашёл выход.
— Прекрасно, — сказал он, — мы воспользуемся вашим пребыванием здесь, мистер Марков, чтобы поговорить о событиях на фронтах. У меня есть карта, и мы будем очень рады, если вы нам что-нибудь расскажете.
— Охотно, — ответил Марков, для которого затянувшееся молчание тоже становилось тягостным, и склонился над картой.