Полковник замолчал. Он смотрел на Михаэлиса и пытался представить себе, о чём думает сейчас этот пожилой и, очевидно, очень выдержанный человек.
Спокойствие Лекса было только внешним. Он попытался что-то сказать, но горло у него перехватило, и он, не вымолвив ни слова, растерянно развёл руками.
Полковник понял состояние Михаэлиса.
— Вам не следует бояться этого назначения, — сказал он. — На первых порах мы будем во всём вам помогать, а потом, когда вокруг вас появятся нужные люди, вы и сами уже не будете обращаться к нашей помощи.
— А что если я не справлюсь? — уже овладев собою и немного стыдясь своего волнения, сказал Михаэлис.
— Большую часть своей жизни вы отдали борьбе за счастье народа, — ответил полковник. — Неужели сейчас, когда ваша родина избавлена, наконец, от нацизма, вы испугаетесь трудностей, связанных с пребыванием на посту бургомистра?
Полковник говорил очень убеждённо, и Михаэлис тоже начал понемногу обретать уверенность. В самом деле, разве он не справится?
Слушая последние слова полковника, Михаэлис даже плотнее уселся в глубоком кресле.
— Вы только не должны забывать одного, — продолжал Чайка, — чем больше ваших товарищей, немцев, будет помогать вам, тем успешнее пойдёт дело. А теперь давайте наметим основные вопросы, которые вам, как будущему бургомистру, надлежит разрешить.
И уже конкретно и подробно они начали обсуждать неотложные задачи. Главное — это организация снабжения, подготовка к земельной реформе и выявление притаившихся гитлеровцев. Но в первую очередь надо заняться санитарным состоянием города.
Через два часа, выйдя из здания комендатуры, Лекс Михаэлис смотрел на всё окружающее уже совершенно другими глазами. Теперь он чувствовал себя хозяином этого города, он отвечал и за транспорт, и за снабжение, и за чистоту улиц. Михаэлис шёл, невольно замечая непорядки, на которые не обратил никакого внимания во время вчерашней прогулки.
Вскоре он оказался у здания ратуши. Лекс Михаэлис мгновение постоял у двери, потом решительно вошёл внутрь. На него пахнуло затхлым воздухом давно пустующего помещения. В комнатах царил сумрак — окна были закрыты плотными листами картона: здесь ещё не сняли маскировки.
Михаэлис распахнул окна. И сразу в кабинет бургомистра ворвался поток яркого света, и майский тёплый ветер весело зашелестел старыми бумагами. Сейчас нового бургомистра уже вовсе не страшило столь ошеломившее в первый момент предложение коменданта.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
На сборный пункт у кирхи явилось лишь несколько десятков жителей. Это из пятидесяти-то тысяч! Полковник Чайка критически оглядел из машины собравшихся и поехал назад. Он имел все основания хмуриться: горожане не выполнили его приказа.
Войдя в комендатуру, полковник обратил внимание на почтальона, который разгружал свою сумку. Это был обыкновенный немецкий почтальон в синей форменной фуражке. Но самый факт его появления здесь был необычен: до сей поры никакая корреспонденция от местных жителей не поступала. Полковник удивлённо взглянул на большой ворох конвертов, сложенных в приёмной прямо на полу. Он прошёл к себе в кабинет, вызвал Соколова и приказал выяснить, что это за пакеты.
Через несколько минут Соколов снова появился в кабинете Чайки. В руках он держал десятка два вскрытых конвертов.
— Все жители внезапно захворали, — негодующе проговорил капитан. — Во всех конвертах врачебные справки о болезни. Если им верить, в нашем городе объявилось множество больных — иные справки выданы на целые семьи. Я предлагаю человек тридцать немедленно арестовать и отдать под суд.
Полковник некоторое время молча смотрел на Соколова, и тот уловил в этом взгляде оттенок укоризны.
— Уж очень вы горячитесь, капитан, — сказал, наконец, Чайка. — Наша работа требует прежде всего хладнокровия.
Он пробежал глазами несколько справок, после чего приказал капитану наметить одну какую-нибудь улицу и проверить, действительно ли в Дорнау так много больных.
Капитан немедленно вызвал сержанта Кривоноса, объяснил ему, в чём дело, и они двинулись вдоль соседней Дрезденерштрассе.
Они переходили из дома в дом, и везде их встречали охами и ахами. Явно здоровые люди жаловались на головную боль и общее недомогание.
— Если в городе и вспыхнула какая эпидемия, — возмущался Кривонос, — так то эпидемия симуляции!
Капитан продолжал обход, и, конечно, слух об этом сразу разнёсся по всей улице. Чем дальше они шли, тем чаще им попадались лежачие больные — кто с грелкой на животе, кто со льдом на голове. Однако лаконичное предупреждение капитана мгновенно излечивало и поднимало на ноги всех мнимобольных.