Залог мира
Меня похитили... пришельцы.
Бредово звучит. Но это правда. Меня действительно похитили и сейчас куда-то везут. Хотя, почему куда-то? К папе. По уверению капитана этой летающей тарелки, что б ее черти побрали, мой родитель возжелал встретиться с «грешком молодости». Зачем? Не понятно. Двадцать лет жил он себе без меня. И желания не то, что забрать к себе, а просто разыскать дочь у него не было.
А я между прочим, полжизни в интернате провела. Но эти девять лет мне даже вполне счастливыми показались. С матерью и отчимом мне было плохо. Намного хуже, чем в детском доме. Они оба пили. Почти не работали. А если в доме и появлялись деньги, то почти все они уходили на водку.
«Нельзя так про мать» - скажете вы. Но она - просто тварь, променявшая меня на мужа-алкоголика, который каждый день избивал ее ребенка. За что? Просто так. Одно только то, что я ему была не родной, давали ему полное право проходя мимо отвесить мне пощечину. Моя мать полностью разделяла его убеждения. И за попытку попросить у нее защиты, приходила в ярость и хваталась за ремень. А еще... их обоих ужасно раздражал ребенок, который, ну вы только подумайте, каждый день просил кушать.
Новость о том, что их лишили родительских прав восьмилетняя я достаточно спокойно. Даже с некоторой радостью. Мне ведь пообещали, что в приюте кормят аж три раза в день. И добавки дают, если попросишь. По праздникам даже фрукты и конфеты дают. Я, конечно, не поверила. У меня в голове не укладывалось, как это возможно... есть столько, сколько хочется.
Первые несколько месяцев нянечки перестилая нам постели находили под моим матрасом кусочки засохшего, а иногда и заплесневелого хлеба. Но никогда не ругались. Они просто раз за разом объясняли, что мне больше не придется голодать. Поверить мне в это было очень трудно. Однако вода камень точит. И в один прекрасный день я не сунула недоеденную горбушку в карман, а просто оставила ее на тарелке.
Потом четыре года в техникуме. Диплом технолога общественного питания. И, наконец, взрослая жизнь, где я сама себе хозяйка.
Правда, продлилась она недолго. Полторы недели. Вечером, когда я шла с работы домой, ко мне на улице подошел представительный мужчина в черном брючном костюме. Представился он капитаном Гигаури. Я по наивности своей подумала, что он капитан полиции с не слишком популярной в России грузинской фамилией. Капитан заявил мне, что со мной жаждет встретиться мой отец и он со своими людьми будет прямо-таки счастлив препроводить меня к нему.
- Мне это не интересно, - жестко отрезала я.
- А если я скажу, что ваш отец очень обеспеченный человек?
-Это ничего не изменит. Он мне не нужен. И деньги его мне не нужны. Жила же как-то двадцать лет без отца и дальше чудесно без него проживу. Так можете ему и передать.
-Марина, - капитан лишь усмехнулся, выслушав мою тираду. - Ваше мнение в этом вопросе не учитывается. У меня приказ. И я его выполню. Чего бы мне это не стоило. Поэтому либо вы послушно сядете в машину, либо вас туда посадят.
- Похищение человека группой лиц по предварительному сговору наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет, - проинформировала я капитана. - А за убийство еще больше дают.
- Убийство? - Гигаури, кажется, несколько опешил от такого поворота.
- А как еще вы заставите меня молчать? Шантаж не прокатит. Да и нечем вам меня шантажировать. Так что не советую принуждать к чему-либо. Боком выйдет. Всего доброго.
Не успела я договорить, как к моей шее приставили что-то холодное, до ужаса похожее на дуло пистолета.
- Не заставляйте нас стрелять, - услышала я хриплый мужской голос из-за своей спины. Мы этого не хотим, но будем вынуждены, если вы не сядете в машину. У нас мало времени.
И меня это так разозлило, что страх и нерешительность просто сгорели в этом чувстве. Я резко развернулась в сторону говорившего и встретившись с ним глазами процедила:
- Не надо считать меня идиоткой. Вы не станете стрелять. Я нужна вам живой. Ибо сомневаюсь, что папочка хотел познакомиться с моим трупом, а не со мной.
И мужчина спустил курок.
Все мое тело пронзила адская боль. Словно каждую клеточку охватило пламя.
Последнее, что я услышала, прежде чем провалиться в беспамятство, это голос стрелявшего:
- Время дорого, а мы спешим, капитан. Добровольно она с нами все равно бы не пошла. Сколько такую не уговаривай. Они тут только язык силы понимают.
- Но она же...
- Жить будет. Но вы же не станете спорить, что так ее проще перевести на корабль?
Этот ненормальный, как оказалось, не соврал. Я осталась жива. Видимо, убивать меня приказа не было. Просто доставить к отцу любой ценой. И цена росла с каждым днем. Я уже восемь дней ничего не ела и последнюю неделю развлекалась тем, что пыталась нанести тяжкие телесные повреждения любому, кто входил в мою каюту. В ход шло все: вилка, нож для фруктов, стул, а после - его обломки.