Разговор закрутился вокруг сумасшедших ролевиков, бегающих с мечами и доспехами из картона по полянам между кострами. Мариша жаловалась на парня и собиралась бросить его СМСкой. Но сомневалась, что тот взял с собой телефон. Алиса заказала кофе со сливками и ванильно-клубничное мороженое, машинально почёсывая палец под перстнем. То ли аллергия началась, то ли кольцо натирало, но кожа горела огнём с самого утра.
— Обновочка? — тут же среагировала Маринка. — Симпатяшный перстенёк! Где купила?
— Нашла, — отмахнулась я, и тут же в голову пришла мысль: — Слушай, не знаешь чей он? В сумке у меня оказался, я и подумала, все пьяные же были, может, кто из девок…
— Дай глянуть, — Маринка задумчиво подтянула мою руку поближе и повертела в разные стороны. — Похож на мужской. Где-то видела, а где — не знаю…
— Вспомнишь — маякни. А то у меня от него аллергия непонятная началась.
В подтверждение Алиса почесала палец, который уже совсем разгорелся, как будто над огнём его держала.
— Так сними, — посоветовала Маринка, отхлебнув глоток чая. Алиса подняла брови — и как только сама не додумалась? Всё сны дурацкие, бабулина смерть… Она потянула за перстень, но тот не сдвинулся ни на миллиметр. И вроде не сидел так плотно на пальце, даже вертелся вокруг него, но сниматься решительно не желал.
— Вот чёрт! — пробормотала Алиса. — Подожди, схожу в туалет, с водой попробую.
Не помогли ни вода, ни мыло. Алиса крутила проклятое украшение во все стороны, тянула так, что палец посинел, но ничего не добилась. Вздохнув, высушила руки салфетками и вышла обратно в зал.
Маринка возмущённо ругалась с молодым менеджером. Тот был бледен, лицо его шло красными пятнами, а руки то и дело оттягивали от шеи давящий галстук. Вокруг столика сгрудились официантки и посетители, шушукаясь и фотографируя что-то на мобильники. Алиса протиснулась, аккуратно раздвинув женщин локтями. И ей стало плохо.
Светильник из тяжёлых стеклянных конусов, собранных в гроздь, упал прямо на стул, где Алиса сидела десять минут назад. Острые концы пронзили сиденье насквозь. Нет, сегодня определённо не её день. Лучше было бы остаться в кровати…
— Вы представляете себе, чем всё могло закончиться?! — кричала Маринка. — Если бы моя подруга в туалет не пошла? Её бы к стулу пригвоздило!
— Приношу вам свои извинения! — лепетал менеджер. — И вам тоже, девушка!
— Засуньте их себе в… — Маринка демонстративно закинула ремень сумки на плечо. — И вообще, о вас ещё по телевизору скажут! Про безопасность в этом грёбаном кафе!
— Девушки, девушки! Мы вам дадим фирменную карту! — заторопился менеджер, глотая слова и заламывая руки. — Приходите каждый день — для вас скидка пятьдесят процентов! Договорились, да?
Алиса медленно отступила за спины официанток. Ей было ужасно неловко и ещё немного страшно. Очень уж много всяких тяжестей падает вблизи от её головы в последние два часа… И ещё этот перстень… Вообще, всё идёт наперекосяк со вчерашнего дня, со смерти бабули. Лучше всего быстренько добраться до дома, надеть наушники с любимой музыкой и забиться под одеяло, как в детстве. И тогда плохой день быстро закончится…
Алиса дёрнула Маринку за рукав:
— Пошли, пошли отсюда!
— Да засуньте вашу карту туда же, куда и извинения! — как раз в запале выкрикнула подруга, потом опомнилась и выхватила карту из дрожащей руки менеджера: — Ну и за сегодняшний кофе мы не платим, естественно!
Потом повернулась ко мне:
— Смотри, чего дали!
— Да ладно тебе, — прошипела Алиса, чтобы никто не слышал. — Обошлось ведь!
— А если бы не обошлось? Ты бы сейчас сидела, как бабочка, к стулу пришпиленная!
— Но ведь не сижу! — Алиса почти силком потащила подругу к выходу. — Просто это не мой день… Проводишь меня до дому?
— Будимирова, ты кретинка! — поставила диагноз Маринка. — Лампы только в кафе падают!
Алиса кратко перечислила всё, что падало на неё сегодня, и подружка прониклась:
— Фигасе невезение! Может, тебе к бабке сходить? Может, кто-то порчу навёл?
— Кто, Марин? Какую, к чертям, порчу? Мы же с тобой будущие педагоги!
— Ой, скажешь тоже! Что ли педагогам нельзя верить ни в Бога, ни в чёрта?
Алиса вспомнила бабушку с мамой, учительницу и медсестру, рассуждавших о царствии небесном и сорока днях, и промолчала. Сама она не особо верила, хотя и носила на шее крестик, а в кошельке икону святой Александры, убитой императрицы. Никак не укладывалось в голове, что души уходят после смерти в рай-ад: это ж какое расточительство душ получается! В общем, верила Алиса скорее в смесь буддистко-православного учения, да и то потому, что надо же было во что-то верить.