— Как в обычном телепорте? Ты что, не первый раз..?
— Слушай, тебя Ольга зовут? Давай потом поговорим? У нас целый год впереди. Если не слиняю раньше из этой пещеры. А то и правда башка трещит.
Ага, сейчас расскажу, как на самом деле эта конструкция должна работать. Как будто не заметила под помостом, по которому ехали, остатков площадки с разваленным управляющим столбом. И полустертых символов на стене. И очертаний элипсообразной комнаты… Узнать бы, как они вообще нашли это место. А может, и правда, тот старый телепорт на островах был «местными авиалиниями»? А этот другой, для «пассажиров дальнего следования»? Да нет, вряд ли. Похоже, часть стены обвалилась, но кто-то очень сильно умный сумел найти закономерность и заставил устройство работать по-другому.
Ольга хмыкнула, но отстала. Пошуршала немого и выскочила в коридор. А я и правда постаралась заснуть.
Сквозь сон слышала, как будто кто-то пытался дергать меня за руку, что-то орать в ухо, потом какие-то крики, меня откуда-то сволакивали, потом куда-то тащили на носилках… А потом выключилась окончательно.
***
Так, и где это я? Ага, белый потолок, белые стены, белая люминесцентная лампа. Но самое главное — белая простыня. А также белая тумбочка и стойка с капельницей рядом с койкой. Все понятно. Я в лазарете. Или санчасти. И в вену на левой руке воткнута трубочка с иголкой. Это все понятно, я заболела. Непонятно только, какого черта я привязана ремнями за руки и ноги? И, кажется, голова тоже прихвачена широким ремнем. И резиновый кляп во рту имеет очень неприятный привкус. Начала мычать. Сначала просто так, потом выводя какую-то мелодию. Наконец где-то за стенкой раздались шаги.
В палату вошел Док.
— Ага, террористка, проснулась?
— Я не террористка, — попыталась возмущенно промычать я. — И что тут творится?
— Кусаться, ругаться, творить заклинания не будешь? — снова поинтересовался Док.
— Нет, конечно! — снова возмутилась я.
— Ну ладно, попытаюсь поверить, — вздохнул он и осторожно, подойдя со стороны головы, отвязал кляп.
— Тьфу, что за гадость? Ты это в секс-шопе купил, что ли?
— Нет, это медицинский, — вздохнул тот. — Комплект для психиатрических отделений. Когда попадается вот такой буйный пациент. Чтобы себе не повредил и язык не прикусил во время припадка.
— Что за припадок?
— Нормальный такой припадок. Ты себе сыворотку колола перед переходом?
— Конечно. Ту же, что и водилам. В указанной пропорции.
— Странно. Похоже, на тебя не подействовало. Или подействовало, но не так, как положено. В общем, были все признаки повреждения мозга. Судорожные движения. Какой-то бред на «рыбьем языке», повышенная активность, всплески энергии. Хорошо, что началось все уже здесь, никто не пострадал.
— И долго я тут лежу?
— Не очень. Пару часов. Как себя чувствуешь?
— Да вроде нормально, — пожала я плечами, прислушиваясь к ощущениям. — Только руки затекли.
— Странно. Обычно после приступа слабость и полная прострация. До второго приступа. А третий обычно никто не переживает. Но у тебя на вид все в порядке, показатели пришли в норму. Вот думаю, докладывать о приступе начальству или нет? Если доложу, придется тебя в изоляторе держать ближайшие полгода, вот в таком состоянии. А если не скажу, нужно выпустить. А вдруг отдаленные последствия? И сорвешься в любой момент?
— И шо дальше?
— Ты мне тут не «шокай».
— Ну и чо дальше?
— Вот так и то лучше. Если сорвешься? А черт его знает. Такого еще не было. А парень со вторым приступом был. Дверь шлюза видела? на стене на столиком. л ермин ывать «е жется, из стволов бамбука. ТОько. осто перегородили стеной (двумя стенками» и. идоре. Стальную? Сорвал голыми руками и выскочил во двор. Хотел ворота снести, но пулеметчики остановили. Потом от него три дня двор подметали. Его на мелкую-мелкую кашу посекло, а он до последнего дергался.
— Сурово. Сколько, говоришь, период между приступами?
— От двадцати минут до пары часов.
— А прошло сколько?
— Пара часов.
— Значит, если сейчас не начнется, можно выпускать.
— Ага, щас. Знаю я вас, психов. Я тебя отвяжу, а те мне эту стойку с системой на шее завяжешь. Бантиком. Нет уж, поспишь так до утра, а там посмотрим.
— А как тут утро определяется?
— Тут — просто. Это помещение с окном. Ах да, тебе не видно. На той вон стене. Как солнце взойдет, значит, утро.
— Слушай, а что это за место-то? А то меня схватили, толком не рассказали ничего, и за руль посадили. Тарань, мол, стенку, товарищ Наташа. Где мы?