— Что такое? — забеспокоился источник запаха, глядя в темный экран с колонками непонятных символов. — Это можно исправить?
— Да, без проблем, — я заставила себя продолжить работу. — А где системный администратор? У вас такая сложная система контроля над периметром, не верю, что она работает без постоянного присмотра.
— Недавно он нарушил одно негласное правило, и его пришлось…
— …расстрелять? — с энтузиазмом подхватила я.
— Уволить. Если бы я убивал всех, кто хотел трахнуть Анастасию, получил бы текучку кадров как у продавцов сим-карт в переходе.
Я уважительно присвистнула и ввела последнюю команду, переводя компьютер обычный режим. Ноутбук перезагрузился, на экране появился рабочий стол с двумя десятками выстроенных по порядку ярлычков.
— Все, — я потянулась, выгнув спину дугой, и поднялась с кресла.
— Так быстро!
— Хочешь, могу пасьянс «Косынка» поставить. У нас в бухгалтерии его очень хвалят.
Забавно, но эта беспомощность в работе с компьютером позволила мне увидеть в страшном боссе обычного человека. За непробиваемым фасадом скрывались свои слабости и, судя по крошкам, застрявшим в липкой клавиатуре, дурацкие привычки. Я принялась с интересом рассматривать чужое жилье. Интерьер комнаты был выдержан в темных, но отнюдь не мрачных тонах. Этакая уютная берлога холостяка, где так приятно плюхнуться на старый диван и выпить бутылочку пива, слушая… я перевела взгляд на полку с виниловыми пластинками… слушая Тома Уэйтса, Кинг Кримсон или Пинк Флойд. Хрен знает, кто такие. На стене висели две фотографии в простых деревянных рамах. На одной улыбались раздетые до пояса молодые парни в камуфляжных штанах. На переднем плане сухая земля, на заднем — окутанные дымкой горы. На другой, черно-белой с крупным зерном, строго смотрела в объектив красивая женщина лет пятидесяти. Жемчужные сережки, кудри химической завивки. Мать или даже бабушка. Других следов постоянного проживания женщины что-то не видать — ни расчески, ни тюбика помады, оставленной для соперниц в качестве пограничного столба.
— Спасибо за предложение, но вчера я купил последний «Кол оф Дьюти». Спроси у Дамира, может, ему надо? — ответил Глеб, с легкой тревогой отслеживая мои перемещения по комнате. Я встала напротив подвешенного на кронштейне плоского телевизора. На тумбочке под ним лежала игровая приставка.
— Да ладно. В жизни что ли стрельбы не хватает?
— Мне кажется, у тебя сложилось превратное впечатление о моей работе. Излишне романтизированное.
— Ты уже начал проходить?
— Пока нет, времени не было.
— Там ведь есть режим для двоих?
— Есть, — неохотно подтвердил босс, подозревая, что дело идет к чему-то недоброму.
— Давай зарубимся!
Повисла пауза.
— Правильно ли я понимаю, — медленно произнес Глеб, — что еще вчера ты угрожала перерезать себе горло, а теперь предлагаешь сыграть с тобой в «Кол оф Дьюти»?
— Да, именно так, — подтвердила я. — Слышал, что у детей гибкая психика?
— Твоей гибкой психикой, — с глубочайшим убеждением ответил босс, — можно сваи на стройке забивать.
— Так что скажешь?
Глеб окинул меня испытующим взглядом и неожиданно усмехнулся.
— Давай.
— Только скажи, чтобы поесть чего-нибудь принесли, с обеда ни крошки во рту.
— На ночь я отпускаю весь обслуживающий персонал.
— Тогда пошли на кухню.
И мы пошли на кухню. Судя по неуверенности в движениях босса, эту часть дома он посещал редко. Один раз даже перепутал дверь, вместо кухни оказавшись в наполненной тихим гулом бойлерной.
— Та-а-ак, что тут у нас, — протянула я, достигнув цели маршрута и получив в качестве приза огромный двустворчатый холодильник. — О, колбаска! Сделаешь мне бутербродик?
Видимо, Глебу давно не приходилось никому делать бутербродик. Губы его шевельнулись, рука с растопыренными пальцами взметнулась вверх. Он явно искал нужные слова и не находил их. Так ничего и не сказав, владелец охранной фирмы взял палку колбасы, хлеб, нож и разделочную доску.
Обратно мы возвращались с тарелкой криво нарезанных бутербродов, каждый с кулак толщиной, тремя бутылками лимонада и коробкой эклеров. Глеб сел на диван, я устроилась на полу. Следующие три часа мы воевали с переменным успехом, пока накопившаяся за день усталость не сконцентрировалась в области головы, превратив ее в неподъемный шар. Глаза начали слипаться, и я все чаще отвлекалась от игры, самозабвенно зевая во весь рот.
— Давай-ка спать, — Глеб подхватил мой зевок, прикрыв рот внушительным по размеру кулаком.