Но ноги сами собой понесли меня к дивану, на спинке которого валялась футболка размера икс-эль. Я прижала тонкую ткань к лицу и сделала глубокий вдох. Это был его запах. И до чего же он был хорош… Его хотелось вдыхать вместо кислорода, ощущать на коже, просыпаться с ним и засыпать. Потом я сообразила, как нелепо буду выглядеть, если меня застанут нюхающей чужую грязную одежду. Стыдливо скомкала футболку и прихватила с собой, не до конца понимая, зачем.
Было воскресенье, с учебой на завтра я разобралась, впереди оставалась масса свободного времени. Я решила заглянуть в тир. Может повезет, и удастся подсмотреть за настоящей тренировкой? В закрытый тир меня как-то пустили, заставив на входе надеть большие наушники и очки из желтого пластика. Внутри я поняла, для чего: от разрозненной пальбы в ушах стоял нескончаемый гул. По ноги со звоном сыпались гильзы, пахло порохом и потом. Мне разрешили пройтись по коридору за спинами бойцов, при условии, что не буду заступать за ярко-красную линию на полу. Мужики сосредоточенно расстреливали спроецированные на дальнюю стену мишени в виде разноцветных кругов. Перед каждым стоял небольшой монитор, на котором отмечались количество попаданий и общая результативность. Пострелять самой не разрешили, и вдоволь наглазевшись, а еще оглохнув, несмотря на наушники, я ушла.
Закинув украденный трофей в свою комнату, я решила поискать открытое стрельбище, о котором когда-то рассказывал Андрей. Там проводились тренировки с длинноствольным оружием, помповыми ружьями и карабинами.
Идти было далеко, но со вчерашнего дня в наш край пришло долгожданное бабье лето. Небеса очистились от туч и налились глубокой синевой. После обеда солнце как следует прогрело воздух, так что я даже сняла ветровку, оставшись в одном балахоне кислотно-желтого цвета. Под стрельбище на базе отводилось несколько километров сложного рельефа. Тут и там на разной высоте торчали палки с плоскими жестяными мишенями на концах. Вдоль границы лежали четыре распластанные фигуры. Время от времени одна из них слегка поводила стволом, после чего следовал громкий выстрел и долгое эхо за ним.
Подобравшись поближе, я с удивлением узнала в одном из стрелков Дамира. Никому другому небрежно собранный пучок из белых волос принадлежать не мог. К тому же он был единственным одетым не в камуфляж, а все в тот же темно-синий костюм, собравшийся складками на поясе и в районе колен. Странно, что он приперся на тренировку именно сейчас, да еще в такой одежде. Но хлопать его по плечу с восклицанием: «Ой, и ты здесь! Какими судьбами?» я не стала, сильно опасаясь, что правдивый ответ не сделает мою жизнь слаще. Вместо этого я замерла, не в силах оторваться от любопытного зрелища.
Я не разбиралась в работе снайпера, но главный помощник Глеба Николаевича изрядно впечатлял. Его неподвижный вид вызывал абсурдные ассоциации с работавшей в банке змеей, пригревшейся на солнце во время обеденного перерыва. Он неторопливо изучал мишень, задерживал дыхание (не удивлюсь, если и сердцебиение тоже) и делал один выстрел, ловя использованную гильзу в затянутую перчаткой ладонь. Вдалеке победно тренькала поверженная цель.
Сбив пять мишеней подряд, Дамир поднялся на ноги, оправил костюм и перевел на меня полусонный, ничуть не удивленный взгляд. Улыбнулся своей жуткой, не затронувшей глаза улыбкой и вдруг спросил:
— Ты знаешь, где сейчас находится твоя мать?
— Что? — Я не сразу поверила своим ушам. — Мать? Я не… Нет, не знаю. Мне было три года, когда она ушла. Я и лица-то ее не помню. А все фотографии батя выкинул.
— И ты никогда не хотела ее найти? — льдисто-голубые глаза смотрели безо всякого выражения.
— Нет. — Разозлилась я. — А если вы ее сами нашли, держите информацию при себе. Мне это не интересно.
— Ну а другие родственники? Бабушки, дедушки? — продолжил Дамир непонятный расспрос.
— Была бабушка со стороны бати, но давно умерла. Больше нет никого.
— Вот как? Вы с братом совсем одни, — узкие губы снова изобразили полуулыбку. — Ты береги себя, Саша.
— И ты не болей, — буркнула я, уходя. Вот ведь гад замороженный, только настроение испортил.
Добравшись до дома к позднему вечеру, я еще на подходе поняла, что на террасе опять устроили посиделки. Орала музыка, горели разноцветные гирлянды из фонарей, над рекой разносился заливистый женский хохот. Молодой гость топтался в обнимку с фигуристой блондинкой на полголовы выше, изображая какой-то неопределенный танец. Его телохранители подпирали стены, героически игнорируя извивавшихся в пьяном угаре свободных девиц.
Я же сидела на теплом камне метрах в двухстах от коттеджа, задирала голову к звездам, ежась от ветра со стороны реки, и ждала, когда закончится весь этот сраный сейшн. Почему-то мне ни в какую не хотелось подниматься на террасу в присутствии этих людей, хотя Глеб Николаевич там тоже был, и мне ничего не угрожало. Тем не менее, интуиция била в набат.