— И как? Понравилось?
— Помидору? Он так и не перезвонил. Все овощи одинаковые… Ну вот, теперь ты знаешь мой самый большой секрет. Твоя очередь. Выкладывай свой страшный секрет.
Расслабленное лицо Глеба на секунду напряглось и помрачнело, но он заставил себя шутливо произнести:
— Я не умею плавать.
— Совсем?
— Совсем. Плаваю, как топор.
Я рассмеялась и тут же широко зевнула.
— Тебе пора спать. Сегодня был тяжелый день.
— Нет! Ну пожалуйста, давай еще посмотрим, — меньше всего мне хотелось подниматься с нагретого места и возвращаться в пустую комнату, где блестел наскоро вымытый пол и пахло слабым раствором уксуса, или чем там отчищают свежую кровь.
— Ты все равно не смотришь.
— Смотрю! — упрямо возразила я и попыталась повернуться на другой бок, чтобы подтвердить свои слова. Большая ладонь шустро опустилась на глаза.
— И что там происходит?
Я быстро заморгала, щекоча его ладонь ресницами, и прислушалась, пытаясь определить сюжетную развилку на слух. Но фильм был поставлен на паузу, Глеба так просто не проведешь.
— Так что там делают твои твари? — в тихом хрипловатом голосе слышалась улыбка.
— Ну пожалуйста-препожалуйста, давай досмотрим! Я сейчас все равно не усну.
— Хорошо, как скажешь.
Но я все-таки уснула. Под одеялом, в теплом кольце его рук, под успокаивающее бухтение телевизора невозможно было бороться с навалившимся сном.
***
Судя по блеклым лучам, с трудом пробивавшимся сквозь жалюзи, проснулась я перед самым рассветом. В комнате было темно, широкий экран плазмы давно погас. Глеб спал в той же позе, запрокинув голову на спинку дивана. Кажется, спал крепко — рот слегка приоткрыт, руки сложены поверх одеяла, грудь еле заметно вздымается и опадает в медленном ритме.
Я аккуратно вытащила мешающее одеяло и скинула на пол. Приподнялась, опасливо прислушиваясь к равномерному дыханию, вгляделась в неподвижное лицо. Я смотрела так внимательно и долго, будто получила ответственное задание запомнить каждую характерную черту, каждую родинку и шрам.
Даже во сне упрямая продольная складка между бровей не разгладилась и не смягчилась. Еле заметные морщины в уголках глаз, две более отчетливых — на лбу. Очень красивый изгиб рта. Я осторожно переместилась, устроившись на ногах спящего мужчины так, чтобы основной вес приходился на мои опирающиеся о диван колени, и выпрямилась. Глеб был полностью погружен в крепкий предрассветный сон, и я позволила себе маленькую вольность — легонько провела кончиком пальца по длинному шраму, от нахмуренной брови, через скулу и щеку, к упрямому подбородку. Погладила короткую бороду — она оказалась вовсе не такой жесткой, какой казалось со стороны. Глеб пошевелился во сне, и я испуганно замерла, отпрянув назад. Выждала томительную паузу и продолжила незаконное исследование, теперь прикоснувшись к его нижней губе, покрытой тонкой шершавой корочкой обветренной кожи.
Рот оставался приоткрытым, равномерное дыхание согревало пальцы. Это стало последней каплей. Я привстала на коленях и очень медленно, почти невесомо прикоснулась своими губами к его, сначала к верхней, затем к нижней. Борода слега покалывала кожу на подбородке и тоже пахла табаком. В голову ударила кровь, шумно застучав в ушах и окончательно заглушив голос разума: я решилась на почти что настоящий поцелуй. Ставший совсем настоящим: Глеб бросил притворяться спящим, положил руки мне на пояс и уверенно прижал к себе. Холодная пряжка ремня вдавилась в мой голый живот. Почувствовав его язык, такой чужеродный и настойчивый, я вскрикнула, стукнула его кулаком в грудь и вырвалась из объятий. Ничего не соображая от стыда, запинаясь и оскальзываясь, бросилась из комнаты вон…
Глава 6
Сначала я просто ломанулась куда глаза глядят, пулей вылетев с террасы на лестницу. Но, ощутив бодрящую утреннюю прохладу, быстро сообразила, что в одной футболке, едва прикрывавшей попу, лучше среди полей и казарм не рассекать. Дернула в свою комнату, заперлась в ванной и выкрутила на полную мощность воду в раковине и душевой, надеясь заглушить полоумный стук сердца.
Почувствовав себя в относительной безопасности, я сползла на пол, уселась на коврике для ног и обхватила колени руками. Я до сих пор не могла поверить в то, что произошло. До сих пор ощущала горьковатый табачный вкус его языка, до сих пор чувствовала, как под футболку проскальзывают две тяжелых ладони. Зажав рот руками, я заскулила от избытка чувств, отчаянно пытаясь прийти в себя. Мне хотелось свернуться калачиком и навсегда остаться лежать на кафельном полу, а еще лучше превратиться в воду и уползти по трубам куда подальше.