Глеб отшвырнул недопитую бутылку на землю. Расплескавшийся коньяк впитался в песок, образовав вокруг горлышка темный круг. С явной иронией продемонстрировал пустые ладони, обещая честную схватку. Андрей выбросил бесполезный пистолет. Медленно приблизился, осторожно переставляя босые ноги. Он был напряжен, смотрел исподлобья, сгорбившись сильнее нужного. Глеб, напротив, стоял совершенно расслабленно и лишь слегка поводил головой, отслеживая противника презрительным взглядом. Когда мой друг встал в стойку, прикрыв кулаками подбородок, босс расстегнул две верхних пуговицы черной рубахи и снова застыл.
Андрей напал первым, начав бой «морским ударом» — правой в голову, левой в корпус. Глеб легко, даже грациозно для своей массы ушел от атаки. Не прилагая никаких усилий, уклонился от левого бокового, пропустив завалившегося Андрея вперед. Демонстративно воздержался от ответа — подвигал мощными плечами, размял шею. Для него эта схватка была всего лишь унизительной для соперника игрой. На угрюмом лице читалось: покажи-ка, на что ты способен. Чуть лучше, но все еще никуда не годится. Как? И это все?
Андрей развернулся, дернув взъерошенной головой, и встал в стойку. Снова начал первым, сократив расстояние быстрым прыжком и попытавшись ухватить Глеба за голову и вломить коленом в подбородок. Глеб блокировал колено рукой, крутанулся через спину и с силой зарядил локтем противнику в висок. Мой друг рухнул на колени и глухо застонал. Глеб обошел его по широкому кругу, как примеривающийся к подранку хищник.
В безлюдном уголке базы словно ожил один из тех кошмаров, что мерещились мне накануне побега. Траурная лента реки, серый песок в темных штрихах выброшенных на берег веток. Свежий запах воды. Два угольно-черных мужских силуэта с белыми пятнами лиц.
Андрей поднялся на ноги, покачиваясь и мотая звенящей после удара головой. На виске лопнула кожа, по шее потекла струйка крови. Он выпрямился, прикрывая локтями ребра. Теперь первым напал босс: ногой ударил по подставленному предплечью, тут же в живот, затем по колену. Андрей снова потерял равновесие и упал. Начал подниматься, подволакивая ушибленную ногу, но в этот раз Глеб не дал ему выпрямиться — зарядил носком тяжелого ботинка по подбородку. Это был не бой, это было избиение. Я прикусила костяшки сжатого кулака, чтобы не закричать. Гитара и кеды упали на землю.
Но моего друга было рано списывать со счетов: Андрей резко перевернулся на бок и швырнул в лицо боссу, склонившемуся слишком близко, горсть песка. А затем, не дав опомниться, ударил его зажатым в кулаке камнем, сработавшим не хуже свинчатки. Глеб выгнулся назад, схватившись за расшибленный лоб. Из-под пальцев потекло красное. Андрей скачком поднялся с земли и принялся молотить противника руками и ногами, наращивая скорость. Теперь пришел черед Глеба пятиться и отступать, не успевая блокировать поток ударов.
А потом он споткнулся… Андрей тут же навалился, придавил грудь упавшего соперника коленом и приставил к шее выхваченный из-за пояса нож. Тот самый, каким перерезал мои веревки в день знакомства, с плавно изогнутым лезвием. И каким собирался теперь раскроить шею Глеба…
— Нет! Не надо, прошу! Умоляю тебя, не надо! — мой крик разорвал тишину дикого пляжа.
— Саша, отвернись, — изменившийся голос Андрея поразил меня, такой в нем слышался холод.
Я поняла, что уговоры и мольбы бесполезны. Попытаться ухватить его за руку и отвести нож? Но лезвие приставлено вплотную, одно случайное движение и кровь будет не остановить… Глеб словно почувствовал мои мысли: отвернулся от врага и посмотрел на меня. Затем расслабленно откинулся на спину и закрыл глаза.
Все мысли исчезли из моей головы, уступив место чистым рефлексам. Я схватила пустую бутылку из-под коньяка, в один прыжок подлетела к Андрею и ударила его по затылку. Мой друг обмяк и завалился вперед. Нож выскользнул из ослабевших пальцев, лишь оцарапав кожу. Меня начало трясти. Господи, что я наделала! Предала единственного хорошего парня в этом гадюшнике! Друга, который рисковал всем, чтобы мне помочь! Я со злостью швырнула проклятую бутылку, разбив ее о камни.
Но я просто не могла допустить смерти Глеба: только не это, что угодно, пусть хоть весь мир рухнет, только не это!
Глеб Игнатьев с кряхтеньем столкнул с себя безвольное тело и поднялся на ноги.