— Ну все, заканчивай, — взгляд Андрея немного потеплел.
— Я не дам ему тебе навредить, обещаю, — я вытерла мокрые щеки. — Ты уедешь в Абхазию и будешь там выращивать этот… как его… старый виноград.
— Даже не сомневайся, так и будет, — он взъерошил мои волосы, и от этого жеста, ставшего привычным и родным, потеплело на душе. — Играешь на гитаре?
Пришлось признаться.
— Глеб ее разбил.
Андрей хмыкнул, поджав разбитые губы.
— Мы сегодня поедем в город за новой, вдвоем. Я буду думать, что это ваш с ним общий подарок.
— Нет уж, избавь от такой чести.
— Не сердись. Я и без гитары никогда не забуду, сколько ты для меня сделал.
— А ты знаешь, что у вас в городе открылся музыкальный магазин?
— У нас? Где? — я о таком чуде слышала впервые.
Андрей принялся объяснять. Теперь он говорил так спокойно и дружелюбно, будто и не было никакой драки на берегу, и белая повязка на его голове скрывала рану, оставленную вовсе не мной, а кем-то другим. Несколько раз уточнил, все ли я поняла. Посоветовал пару производителей. Я слушала, доверчиво уткнувшись носом в его плечо.
— Ты сказала вдвоем? Неужели Дамир согласился в такое время отпустить босса без охраны?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Глеб сказал, что мы будем вдвоем. Мне бы не хотелось таскаться по магазину в сопровождении ваших громил. Вот, принесла тебе немного музыки.
Я достала из кармана плеер, размотала наушники и аккуратно вставила таблетки Андрею в уши, постаравшись не сместить повязку.
— Опять твой колхозный панк? — с тоской констатировал он, услышав вступительные аккорды первого трека. Я немного обиделась за «Сектор Газа», но поспешно перемотала на следующий альбом.
— Эта песня тебе понравится. Она на английском.
— Ну конечно, это ж мой единственный критерий. Давай хоть вдвоем послушаем.
— Давай, — я охотно вытащила один наушник и переставила себе, пододвинувшись так, чтобы хватило длины провода. Заиграла гитара, добавилась ударная установка. Запел солист. Моего убогого английского хватило на половину припева — чего-то там «айм он зе рон сайд оф хэвн». Мол, такая жизнь, братюнь, мы с тобой попали не на ту сторону.
— Умеешь ты подбодрить. Давай сюда плеер. Надеюсь, там есть песни повеселее.
Я рассмеялась и дружески чмокнула Андрея в щеку. А потом задала мучавший меня вопрос:
— Послушай… Глеб сказал, что прошлой ночью на причале у базы дежурила неизвестная машина… Это она должна была отвезти меня в безопасное место?
— Конечно, — спокойно ответил друг. — Саша, я ведь должен был сразу плыть обратно. Неужели ты думала, что тебе придется самой идти через лес? Ночью, в полном одиночестве?
Ну конечно… Я облегченно улыбнулась. И как только сама не догадалась?
— Прости, что сомневалась. Мне пора.
— Может, побудешь еще немного? Или вы уже выезжаете?
— Да, через… — я вытащила телефон и глянула на часы. — …через десять минут. Когда вернемся, я сразу приду тебя навестить!
Я спрыгнула с кровати. Помахала рукой, пожелала скорейшего выздоровления. Андрей улыбнулся мне на прощание. Совсем как прежде: широко, открыто, так обаятельно, что не было на свете человека, который не захотел бы улыбнуться ему в ответ.
***
В кармане продолжал надрываться мобильный. Я бросила на экран раздраженный взгляд: Стасик все никак не желал угомониться, неудовлетворенный куцыми сообщениями «Я жива» и «Все норм». Может, сбросить вызов и отрубить телефон? Нет, не стоит. Во-первых, нехорошо опять исчезать во мгле неизвестности, вгоняя запуганных слежкой знакомых в еще большую панику. А, во-вторых, после разговора с Андреем я пребывала в приподнятом и великодушном настроении. Мой друг простил меня! Он больше не злился, не хотел, чтобы я уходила! И пусть это произошло потому, что в его глазах я оставалась глупым ребенком, от которого нет смысла ожидать разумных поступков. Пусть. Главное, он по-прежнему мне улыбался, на миг превращаясь из взрослого и сильного мужчины в соседского мальчишку, запулившего футбольным мячом в чье-то окно.
И если Андрей меня простил, так неужели я не смогу проявить капельку благородства и попытаться понять родного брата? Я вздохнула и ответила на звонок:
— Привет. Со мной правда все в порядке. Не бойся, Глеб Николаевич меня не убьет и вообще ничего плохого мне не сделает. Мы с ним… подружились.
Меня так и подмывало добавить «…а потом переспали», но я решила пощадить психику Стаса, и без того потрепанную историей с заводом.