Выбрать главу

— У него получилось.

Я обнимаю себя руками, в комнате становится прохладно. Мне не хватает одеяла или моего пиджака, который я потеряла еще вчера.

— Ты плакала вчера, — эти слова даются ему сложно, почти как шаги. — Я не хотел пугать тебя, я не понял твое состояние… У меня с этим проблемы.

— С “этим”? С общением? Воспитанием?

— Видимо, да.

Он снова разглядывает меня. Темнота не помеха ему? Хотя я тоже различаю больше деталей, в спальне нет специальных экранов и я могу увидеть хотя бы схематичный набросок его внешности. Он массивный как скала, широкий разлет плеч и крупные руки, в которых любая привычная вещь покажется игрушечной. У него атлетичное телосложение перевернутого треугольника и привычка останавливаться вполоборота. Он уводит правую сторону тела чуть назад. Раз за разом. Как надежно вбитый в мышцы рефлекс.

Я замечаю, что его рубашка лежит на полу. Видно, Марина выпустила из рук, когда бросилась к окнам. Я поднимаю рубашку и откуда-то беру тонну смелости, подхожу к мужчине сама и протягиваю его вещь.

— Мне кажется, это ваше. Я проснулась в ней… не помню, кто надевал ее на меня.

Мужчина медлит, рассматривая свою рубашку в моих тонких руках. Мне и самой это кажется странным, он же в первый день грубо сказал мне, чтобы я ничего не трогала в его доме. А теперь прошло всего пару дней и правила игры меняются на глазах.

— Я накинул на плечи, — отвечает он, — а ты сама потом надела. Ты мерзла.

Он вытягивает ткань из моих рук, жесткий край подкладки скребет по подушечкам, а сверху приходит его горячее дыхание. Хозяин делает еще шаг, чтобы было удобнее, но вдруг теряет опору и покачивается. Всего на мгновение, только внутри меня срабатывает непонятный рефлекс. Я подскакиваю к нему, давая опереться на себя и обхватываю руками его руки над локтями.

Черт…

Это всё из-за его тяжелых выдохов. Я слышала, что шаги трудно ему даются, и поэтому подумала, что он сейчас упадет.

Я замираю, не решаясь поднять глаза на него или отодвинуться, всё так чудно и диковинно, что в моей голове нет ни одной подсказки, как надо себя вести. Но страх притупляется, я стою, почти уткнувшись носом в его широкую грудь, и ничего не боюсь. Сейчас нет. Я слишком ярко чувствую, что он сейчас контролирует себя. Он не зол и не распален неизвестными мне эмоциями, я как будто впервые вижу его в хорошем расположении духа.

Но не в хорошем здоровье.

Все-таки с ним что-то не так.

Он не опирается на меня, скрипит зубами, но по-мужски упрямо переносит вес на свои ноги и следом отодвигает корпус. Как будто боится придавить глупую малышку, которая сама бросается под стрелу, не смотря на все предупреждающие знаки.

— Я ничего не сделаю, — он решает, что я затаилась, испугавшись его реакции. — Не трону.

Я киваю и хочу уже разжать пальцы, как угадываю то, что сбивает меня с толку. У меня вышла нервная хватка, я, не подумав, вцепилась в него так, что могла бы сделать больно, будь он обычного телосложения, а не железным монолитом. Я чувствую, что на нем такая же рубашка — правый рукав жестче и почти как панцирь. Я не могу пробиться сквозь него и ощутить его плоть, изгибы мускулов и тепло.

Мысленно прошу себя остановиться, только вместо этого поддаюсь моменту и веду пальцы выше. Пытаюсь все-таки нащупать правду под его рубашкой, она идет грубыми изгибами и стоит надавить сильнее, как с губ мужчины слетает перекрученный выдох.

— Больно? — я отнимаю пальцы, но не убираю их. — Что там?

Я переношу вторую руку на его правое запястье и пробую нырнуть под манжет. Хозяин реагирует молниеносно, ловит мою руку и сдерживается в последний момент. Он почти выкрутил ее, показав, что такое “больно” на самом деле.

— Вы сказали, что ничего не сделаете мне, — я запрокидываю голову и ищу сквозь темноту главный ориентир — его глаза. — Не нужно, разожмите.

Я мягко провожу по его напряженным пальцам, которыми он смял мою ладонь. Я кручу в голове все хорошие слова Марины о нем, все моменты, которые можно схватить как таблетку успокоительного и продолжить, у меня нет никакого плана, только ощущение потока, который подхватил меня и впервые не бьет буйным течением, а дает оглядеться по сторонам и даже попытаться найти нужный берег.

Попытаться усмирить стихию, найти к ней ключик и услышать, как разжимаются тиски замка.

Я снова глажу его пальцы, огрубевшие и с очерченными костяшками, и качаю головой, показывая, что не нужно показывать мне свою силу. Я и так чувствую его мощь, она как грозовой фон стоит в комнате и не дает мне дышать полной грудью.