- Как вообще до этого дошло, Гуннар? - выговорил отец тихо и посмотрел на старшего сына исподлобья.
Это прозвучало так, будто Хенр спрашивал не о сложившейся сейчас ситуации, а о сделке с Майером в принципе.
Гун оттого оторопел. Отец прекрасно знал, как это случилось и по каким причинам.
Хенр вздрогнул, нервно постучал пальцами по холодному мраморному столу и глубоко задумался. Он и сам понял, как это прозвучало. И испугался.
Ведь этот вопрос не оставлял его, крутился в голове денно и нощно и поддерживал жизнь в глубоко спрятанном, но то и дело напоминающем о себе чувстве вины перед сыном.
За то, что не был рядом, когда тот нуждался в нем больше всего. За то, что был слаб, и вынудил совсем еще юного Гуннара быть сильнее него.
Хенр понимал, что имеет право горевать. Он потерял дочь.
Но он не имел права оставлять Гуна наедине со своей болью. Ведь тот, в конце концов, потерял сестру.
Гарен была его лучшим другом, его поддержкой, той, с кем вместе он вошел в этот мир. И когда ее не стало... У Гуннара появилась причина нарушить закон ардов и заключить с Майером сделку.
Хенр вдруг понял, что так и не набрался смелости и не напас сил заговорить с сыном о случившемся. Искренне, не страшась, признать свои ошибки. В груди заворочалось, зазудело, закололо чувство отвращения к самому себе. Возможно, он уже не молод для новых потрясений, но, во имя предков, он слишком стар, чтобы быть трусом!
И все же страх снова оказался сильнее. Он не сумел заговорить о Гарен.
Но в его доме теперь были посторонние. И находились они здесь против своей воли. Хенр не мог пока переступить через себя и посмотреть в глаза последствию той ужасной трагедии, однако он готов был пойти на многое, лишь бы не дать пострадать кому-то еще.
Смерть Гарен повлекла за собой целую вереницу несчастий, и он знал, что его храбрая благородная дочь это не одобрила бы. И тем более не была бы рада, чтобы за все расплачивались две неповинные девушки.
Только как передать Гуну это соображение? Он выглядел слишком уверенным, слишком непоколебимым в своих действиях.
- Гуннар, - заговорил Хенр как-то вяло, на медленном ходу подбирая слова, - я простил тебе, когда ты заключил сделку. Хотя, видят предки, это далось мне тяжело, - тут он не соврал. Ард сам выступил с предложением отказаться от контактов и договоров с людьми, привлечь на свою стороны остальных было непросто, и вот... Спустя столько лет после долгожданной победы и долгого привыкания к новому ритму жизни, его родной сын ставит все под угрозу. Он убедил себя и других ардов, что Гун совершил ошибку, но сделал это из горя, потому его следует простить. Но как оправдать сына теперь? Именно этот вопрос задал отец, а затем прибавил, - ты провел двух человек через границу, да еще и насильно. Что, по-твоему, я скажу остальным? Как ты предлагаешь с ними объясняться?
- Я предлагаю вовсе с ними не объясняться, - отрезал Гуннар, нахмурившись.
- Ты знаешь, что так не получится. Рано или поздно совет высших узнает...
- К тому времени я уже закончу дело!.. - выкрикнул вдруг Гун. Глаза его округлились, в них показалось отчаяние. Он резко провел ладонью по волосам, приглаживая их, и отвернулся.
Хенр оторопел. Ему чудилось, что Гуннар упрям и самоуверен, но сейчас стало ясно: сын в смятении. Наверное, отчитывать его - не лучшая идея. Но что тогда делать?
Ард пожалел, что рядом нет Арин, его жены. Она всегда лучше знала, как говорить с детьми, как им помочь, как утешить.
Он смог лишь предложить идею, которая, как думалось Хенру, хоть чуточку могла улучшить положение Гуна:
- Ты должен вернуть домой хотя бы одну девушку. Одна из них жена Майера, а вторая... Кто она вообще?
- Служанка, - прохрипел Гуннар.
- Она останется, - вдруг заявил Ларс, напрягшись.
Глава 15 - 2
- Во имя предков, зачем вы вообще ее притащили? - на выпад младшего сына Хенр даже не обратил внимания и продолжил глядеть на старшего.
- Она мне понравилась, - опять ответил Ларс, несколько обиженный, что в деле ему отводят такую незначительную роль.
- Что? - переспросил Хенр недоуменно. Пару секунд он молчал и даже не шевелился, переводя взгляд с одного брата на второго и пытаясь уложить в голове возмутительную мысль, - ты шутишь? - мысль в голове, как ни старайся, не укладывалась, - вы похитили ее... Просто так?!
- Я не увидел в этом ничего такого... - попытался оправдаться Гуннар, хоть и понимал, как ужасно все это звучит.
- Да... Что здесь такого? - поддакнул Ларс совершенно искренне.
- Во имя предков! - Хенр развел руками, лицо его покраснело, сморщилось, - и это мои сыновья?! Похитители? Разбойники? Что дальше? А, Гун? Натаскаешь брата разорять поселения и насиловать дев?
- Да причем тут Гун? Это я решил! - сам Ларс с трудом понимал, чего добивается, что уж говорить о брате и отце. Ему не нравилось быть за тенью Гуннара, хоть он понимал, что сейчас эта тень защищает его от тумаков. И все же Ларс пытался выскочить из-за нее, - она мне понравилась, отец! И я ей нравлюсь! Ты же женился на маме, хоть она была человеком, так в чем проблема?
- Я... Да... Ты... - Хенр слов подобрать не мог от возмущения. Сравнить его осознанный, прошедший столько испытаний союз с Арин и... Эту невразумительную незрелую хотелку! - ты хоть понимаешь, что несешь? Я полюбил твою мать! Я пошел на жертвы ради нее! А ты что? Увидел милую мордашку, схватил и понес к себе играться?
- Откуда тебе знать, что у меня не то же? - неуверенно пробубнил Ларс.
- Что «то же»? Ты что это хочешь сказать, что любишь ее?
- Может... Может быть! - Ларс расправил плечи, сжал до предела кулаки, а глаза его обижено заблестели.
Гуннара захлестнуло воспоминание, как брат поспорил так с отцем, когда притащил в дом котенка. Сколько негодования и оскорбленности было во взгляде семилетнего мальчика, когда ему сказали: «нет, он здесь не останется». Сколько громких слов было выкрикнуто, сколько заверений в готовности взять на себя ответственность! А уже через месяц Ларсу надоело кормить, вычесывать и вытирать лужи за подросшим и уже не таким милым котиком, и он перебросил заботу о нем на Гарен.
И сейчас перед ним словно бы встал тот семилетка. Только речь шла не о котенке. О человеке.
Гуннару стало дурно от осознания: он действительно позволил брату похитить бедолагу и ни на секунду не задумался, а правильно ли это.
Затем другая мысль пронзила его молнией: он самому себе позволил сделать то же самое. Только исходил не из симпатии, пускай наивной, юношеской, а из холодной черной мести.
Он отвлекся от спора меж родными, но изобличающие мысли перебил возглас отца:
- Если ты так серьезно настроен, может, тогда женишься на ней?
Также в сердцах воскликнул и Ларс:
- Может и женюсь!
Оба синхронно замолкли. Младший брат раскраснелся, его пальцы нервно подергивались, но упрямый взгляд не опускался.
Хенр был хмур и огорчен. Он не подозревал, что его младший сын может быть таким... И не представлял, как побороть его и решить проблему.
- Возможно, нам стоит... - Гун подался к ним, собираясь встать между спорящими и предложить перенести разговор на утро. Переспать с проблемой. Обдумать все на светлую голову.
- Нет! - Хенр не вовремя проявил, что упрямство его сыновья унаследовали от него, - если все так... Если Ларс так уверен...
- Отец... - Гуннар почуял неладное и предпринял еще одну попытку все остановить.
Тщетно.
- Нет-нет! Кто я такой, чтобы стоять между двумя любящими сердцами? Знаешь, Ларс... Женись на ней!
- Ты ведь это не всерьез? - Гун недоуменно уставился на отца. Он не спорил, что создал своей семье кучу проблем, которые ждали своего решения, но Хенр... Вдруг решил сделать эти проблемы еще более крупными.