Гуннар почувствовал себя почти что убийцей. При чем изощренным, жестоким. Он высасывал из нее жизнь. Медленно, но безостановочно.
И он действительно только что собирался наброситься на нее? Давить на нее? Выяснять отношения? Предки! Он раздражался на Ларса за его незрелость, но сам продолжал мыслить, как эгоистичный мальчишка.
Конечно, Бианка и сама не всегда была права, но, в конце концов, она же еще совсем молода!
Гуннар и не заметил, как его засосало в водоворот мыслей, и они простояли посреди зала в полном молчании пару минут.
Биа продолжала обнимать саму себя, но сейчас как-то скукожилась, и стала выглядеть еще более маленькой и беззащитной.
Да за этими чудными пухлыми губками скрывался острый язык, но по факту, что она могла им добиться? Пару раз поставить похитителей на место, пару раз выпросить условия получше. И все. Она совершенно бессильна.
Гуну подумалось вдруг: наверное, для такой, как она, это самое ужасное чувство.
Сразу после этой мысли пришла другая. Он вспомнил, как пообещал себе, перешагнув порог своего дома, что больше не будет ненавидеть себя за содеянное, и больше не будет думать о Бианке.
Глядя теперь на хрупкую девушку с храбрым сердцем, которую раздирают сейчас на части страх и отчаяние, он решил, что должен себя ненавидеть и обязан думать о ней.
- Бианка... - Гун обратился к ней тихо, толком не зная, что именно хочет сказать, что нужно сказать, - Биа... Я могу так тебя называть?
Она вздрогнула, будто удивленная этим вопросом. Повела плечом и буркнула:
- Это всяко лучше, чем пиголица, селедка, глупая баба и твое коронное: «залог в сделке».
Гуннар стиснул губы. Да, это ему долго будут припоминать. Но и не надо было так настаивать на этом определении.
- Послушай... Я... Давай присядем, - Гун указал на небольшую деревянную скамью с бархатными подушками напротив камина.
Бии не очень хотелось сидеть с ним, тем более - разговаривать. Но она пленница в его доме, да и ноги у нее отчего-то стали ватными.
Ужасная усталость распространялась по всему ее телу, и девушка боялась, что она никогда уже не исчезнет.
Она села. Когда Гуннар устроился рядом, Бианка невзначай отодвинулась и вжалась всем боком в подлокотник.
Это заставило Гуна сделать голос еще тише и мягче.
- Я понимаю, что тебе не по нраву, как получилось с Триш... Обещаю, завтра же я все решу. Она переедет сюда и будет жить с тобой.
Биа опустила глаза и кивнула. Впрочем, в памяти вспыхнуло, как бодро подруга вышла к Ларсу, с какой радостью последовала за ним в незнакомый дом на чужой земле. Даже если Триш и переедет сюда, она уже не будет с ней.
- У тебя будет отдельная комната. Большая и очень удобная... Там есть ванная, место для обеда, если ты не захочешь есть с моей семьей, гардеробная... Мама пообещала найти тебе с Триш хорошие платья. Ты ни в чем не будешь нуждаться.
Биа посмотрела на камин. В нем дотлевали последние угли. Не осталось ни поленьев, ни пламени. Только зола и тускнеющие алые огоньки.
Гуннар замолчал и сейчас беспомощно смотрел на нее. Он понятия не имел, как сказать то, что чувствует, и это злило его и приводило в отчаяние.
- Когда это все кончится? - вдруг спросила Бианка.
В его сердце сначала вспыхнула радость, ведь теперь ему есть, что сказать, но в тот же миг померкла: он ведь, по сути, не знал ответа.
- Как только Майер расплатится со мной, - Гун, впрочем, попытался выкрутиться.
Биа саркастично ухмыльнулась. Майер? Расплатится? Ей уже едва в это верилось.
- А что если... Он не расплатится? - она бросила в его сторону быстрый гневный взгляд, в котором на секунду показалось нечто истеричное.
Прямо как у Хельги.
У Гуннара оттого мурашки пробежали по спине, и он оторопел на мгновение.
- Помню, на корабле, ты сказал, что в таком случае с радостью позабавишься со мной и лишишь чести.
- Мне впору отрезать язык, - выговорил Гун первую пришедшую на ум мысль.
На его удивление лицо Бианки тут же размягчилось. Нет, она не улыбнулась, не потеплела. Но перестала казаться такой отчаявшейся.
Видимо... Видимо, в этом весь секрет. В честности.
Гуннар невольно сжал пальцы в кулаки. Слова, которые он собирался сказать, давались не легко.
- Бианка... Биа... Я... - он тяжело вздохнул, - я мерзавец. Последний подлец и эгоист.
- Вот уж открытие... - буркнула она, не глядя на него.
- Я серьезно! - Гун вдруг вскочил, отчего его собеседница дернулась, но в ту же секунду он опустился на одно колено прямо перед ней, взял за обе руки и выпалил, - я поступил бесчестно по отношению к тебе. И позволил своему брату поступить бесчестно по отношению к твоей подруге. Я похитил тебя, угрожал тебе, подвергнул смертельной опасности... И ни разу не задумался, правильно ли я поступаю. Я так зациклился на Майере, на его душе, на Гарен, что не видел, как творю ужасные вещи, - он говорил быстро, импульсивно, не замечая даже, что упоминает то, о чем Биа и знать не знала, - ты имеешь полное право на меня злиться, да что там - ненавидеть! Но я обещаю тебе, нет, клянусь, что позабочусь о твоей безопасности, и безопасности Триш. Я заглажу свою вину. Приложу к этому все силы... Я сделаю все, что ты пожелаешь! Просто скажи, что ты хочешь, я все сделаю!
- Было бы неплохо, чтобы ты сел на место! - как только в быстрой речи Гуна образовалась долгожданная пауза, выкрикнула Бианка. Она даже описать не могла, как неловко ей стало, когда Гуннар встал на колени и обрушился на нее с этими горячими признаниями.
На ее удивление похититель сразу послушался. На его мужественном, всегда немного хмуром лице проступила краска. Кажется, он и сам почувствовал себя ужасно глупо.
Мгновение они сидели в полной тишине. Бианка собиралась с мыслями. Гуннар покорно ждал, когда она заговорит, и мог лишь надеяться, что к этому времени сердцебиение успокоится и в ушах перестанет так оглушительно гудеть.
- Я бы хотела... Действительно хотела, - заговорила она, обдумав все, и Гун вслушался предельно внимательно, - чтобы ты объяснил, почему похитил нас с Триш. Что вы с Майером не поделили? За что я расплачиваюсь?
Глава 18 - 2
Он кивнул понимающе, но не спешил отвечать. Взгляд его на мгновение стал туманным, будто глаза смотрели не на мир вокруг, а на что-то далекое, эфемерное, что-то скрывшееся ни то в глубоком прошлом, ни то в самых недрах его души.
- Помнишь, как мы поссорились на корабле? - спросил он тихо.
- О какой ссоре из тысячи ты говоришь?
Гун с удивлением обнаружил легкую улыбку на ее лице и сам чуточку размягчился.
- Когда я рассказал тебе о своем народе, а ты не поверила.
Бианка нахмурилась, но кивнула. Она решила дать ему шанс все сказать. Она чувствовала, что он готов объяснить все честно.
- Я смогу рассказать тебе, что случилось у нас с Майером, только если ты поверишь в ту историю. Я знаю, это не просто... Но это правда. Я действительно не человек. Я ард. И мы обладаем сверхъестественными для вас силами.
По тому, как она заерзала, как наморщила тоненький носик, было видно, что такой расклад ей не нравится.
Однако Бианка согласилась:
- Хорошо. Допустим, я тебе поверю.
Гун вымученно улыбнулся, вздохнул. Пальцы принялись нервно крутиться друг о друга.
Он впервые говорил об этом с кем-то.
- У меня была сестра. Сестра-близнец. Гарен, - слова отдались болью в сердце и жжением в ключице. Как всегда. Стоило подумать о ней - появлялось и это чувство, - она была моим лучшим другом. Самым близким мне человеком. То есть... Конечно, я люблю родителей, Ларса, младшую... Но у нас с Гарен было что-то особенное. Мы понимали друг друга без слов, казалось, при желании мы могли бы прочитать мысли друг друга. Она казалась мне воплощенным идеалом. Сильная, храбрая, великодушная. Я во всем следовал ее примеру, и, в отличие от меня, она всегда знала, что делать. Даже когда мы выросли, стали самостоятельными, Гарен оставалась для меня самой главной... И вот однажды... - Гуннар зажмурился. Он и не думал, что воспоминания могут быть такими болезненными, и что слезы, которые, казалось, он выплакал без остатка много лет назад, снова навернутся на глаза, - однажды она пропала, - он заставил себя проглотить все чувства и продолжил, - Гарен любила путешествовать, любила бывать с людьми. Ее почему-то тянуло к вам... Бывало, она уезжала на два-три месяца, а потом возвращалась с удивительными историями о своих приключениях. Но в тот раз она не вернулась. Ни через три, ни четыре... Мы начали поиски в четвертый месяц, но я нашел ее только через год.