Было еще темно за окном, когда Изабелла с Патимат проходили через галерею с ярко освещенными тропическими растениями и неожиданно им навстречу из кухни вышел Сараби, голый до пояса, в трико и шлепанцах на босу ногу. Глаза были заспанные, а лицо показалось Изе помятым, будто с перепоя, и от этого еще более страшным.
- Ходил на кухню выпить сок. Пить захотелось, - оправдался Сараби перед женой.
- Знаю, какого сока тебе понадобилось, - зло пробурчала Патимат, дернув, поторапливая, Изу за рукав. - Свеженького, небось, молоденького сочку тебе захотелось. С клубничкой?
- Не бурчи, а то возьму ее сегодня второй женой. И согласия спрашивать не понадобится. Попала в заложницы, красавица, не на кого теперь пенять. Сейчас я уезжаю в Махачкалу, к вечеру вернусь и займусь этой девушкой конкретно, хоть злись, хоть не злись. Можешь убить ее до вечера. В любом другом случае она в эту ночь будет моей. Слышишь, красотка? Готовься!
Патимат фыркнула, почти бегом довела Изу до кухни и, хлопнув дверью, ушла.
Ужас и страх, окутавший Изабеллу во сне, приобрел вполне конкретные очертания и назначенное время - сегодняшний вечер.
Доведенные до автоматизма действия Изабеллы на пустынной кухне оставляли свободными только мысли в голове, она дала им полную волю.
Почему именно в тот день, когда ей надо думать о любви, о долгожданном признании Марата, когда надо решить, что ему ответить, поверить ли, что он действительно любит ее, хромоногую заложницу, решить для себя, что делать им с Маратом дальше, если она, как ей невыносимо хочется, ответит ему согласием выйти за него замуж, почему именно в этот день появляется на ее пути реальная и неизбежная, как ночь после солнечного дня, угроза для ее жизни, для ее целомудрия, угроза ее возможному счастью с Маратом.
Иза перебрала множество вариантов, как ей уберечься, как избежать насилия над собой, но к вечеру поняла, что ни жалобы Джамалу, ни просьбы к Кахрабатке, чтобы не выдала, защитила, ей не помогут. Они не защитят. Только Марат - ее надежда. Но вдруг Марат с Сараби не встретятся, ведь Сараби может вернуться поздно?
Тогда? Тогда Изабелла решилась на отчаянный шаг - если ей суждено лишится девственности сегодня, то право первой ночи она отдаст любимому, а дальше будь, что будет.
Стоило ей прийти к такому важному для нее, для ее будущей женской судьбы решению, как тут же все сознание, все существо ее охватило чувство отчаянной, безоглядной храбрости. Изабелла уже была с этим чувством достаточно хорошо знакома, чтобы отличить возникшее в ней состояние, чтобы узнать его в себе. Именно это чувство толкнуло ее в багажник вражеской «Ауди», и именно оно помогло прервать нерешительные раздумья и стянуть бабушкины ножницы для порчи старого паласа.
Наступил вечер, но благодаря охватившему Изу чувству решимости, мышцы ее были напряжены, как перед прыжком, нервы натянуты, будто струны. Она не ощущала усталости после долгого трудового дня.
Поэтому Изабелла не стала ложиться спать после приготовления ужина, ведь днем после обеда ей поспать все же удалось. По дороге из кухни она обратилась к Кахрабатке:
- Кахрабат, я вчера белье постирала и помылась, а сегодня хочу платье постирать, но одеть мне нечего. Не дашь ли ты мне что-нибудь, чего тебе не жалко? Я не испорчу, обещаю.
- Дам, так и быть. Иди к себе, я сейчас принесу, - ответила Кахрабат и, оставив Изу возле двери в комнату наны, прошла дальше по коридору к двери в свои комнаты..
-Салам алейкум, нана, - обратилась Иза к бабуле.
- Алейкум вассалам, девочка, - отозвалась старушка. - Устала? Будешь ложиться спать?
- Нет. Спать не буду. Хочу свое платье постирать пораньше, чтобы успело высохнуть до утра. Сейчас Кахрабат принесет мне что-нибудь переодеться.
Но то, что принесла Кахрабат, Изе очень не понравилось. Тряпкой это национальное платье, конечно, нельзя было назвать, но, по ее мнению, такой вылинявший старый балахон давно пора было отправить именно на тряпки, если не выбросить совсем. Надевать на себя такое тряпье Изабелла не собиралась. Она быстро управилась со стиркой, вывесила на балконе платье и прилегла.
Музыка снизу уже давно призывно играла, Земфира перепела все свои песни, а Изабелла никак не решалась открыть окошко к любимому, потому что бабуля не засыпала. Она ворочалась, постанывала, покряхтывала и... не спала.
- Нана, вы хорошо себя чувствуете? - спросила Иза, наклонившись к изголовью старой женщины. - Может, болит что-нибудь? Помочь?