- И чего это ты распинаешься? - с внезапным раздражением спросила Кахрабат и объяснила: - Для тебя - простой, а для меня - сложный, так не хочешь ли ты сказать, что я такая тупая дура, что даже такой простой рецепт запомнить не в состоянии?
- Да что ты, что ты, Кахрабат? Как ты могла так подумать?! - возмутилась Иза. - Просто я хотела отвлечь тебя от переживаний, из-за всех этих несчастий. Я уверена, что все будет хорошо, уверена, что Джамал поверил мне, он понял, что Марат не виноват, и он поможет ему. Но ты такая угрюмая ходишь, вот мне и хочется тебя отвлечь от черных мыслей разговорами о вкусных блюдах, если тебя, как я вижу, не веселит даже предстоящая встреча с мужем. Сказать тебе, что я собиралась приготовить сегодня на ужин?
- Давай, говори, может мне это поможет, меньше будет хлопот, - согласилась Кахрабат.
- Вот и хорошо, слушай же. Что касается ужина, то я собиралась отварить картофель целиком, полить его на блюде маслом и посыпать зеленью, а к нему подать хеа - маринованную рыбу, она в холодильнике, ты найдешь.
Решай сама, что будешь готовить, а я, пожалуй, действительно, посплю как-нибудь. Не знаю, как в такой обстановке это мне удастся, но отдохнуть надо, а то уже голова разболелась - столько всего за эти сутки случилось, что мозги плавятся.
- Давайте поспим, нана, - повернулась Иза к бабушке. - Вы за Марата даже не думайте беспокоиться, я в любом суде смогу подтвердить, что он не может быть виноватым. Его скоро отпустят, вот увидите. Иди, Кахрабат, счастливо тебе отстоять вахту на кухне.
Изабелла помогла бабушке лечь, опустив для этого поудобней подушки, и, когда Кахрабат ушла на кухню, легла сама.
Несмотря на свою молодость, очень волевая Изабелла приказала себе спать и ничего не слышала и не видела, отвернувшись к стене. Заходили какие-то женщины выразить соболезнование бабушке покойного - Иза не просыпалась. Ее никто не тревожил, не беспокоил, помня распоряжение Джамала. Тем, кто удивлялся, что за девушка, почему спит, когда в доме похороны, расследование убийства, дом полон родных и чужих людей, когда вокруг горе и слезы, вкратце объясняли, что девушка издалека, не родня вовсе, чужая, что она устала, поэтому спит.
И Иза спала! Все прошло мимо ее сознания - и похороны Сараби, и доставленный из участка Марат, и приехавший из Москвы Наби, и два раза заходивший к матери в комнату зеленый от горя Джамал.
Что это был за сон, сродни летаргическому, отгородивший Изу от всех треволнений окружающей действительности? Возможно, сработал защитный механизм внутри нее, чтобы смогли расслабиться ее перенапряженные нервы, чтобы восстановились молодые силы?
Ответом на эти вопросы была бодрость и хорошее настроение, прилив сил, готовность и желание работать, а если понадобится, то и горы свернуть. Все это ощутила Изабелла, уже привыкшая за время жизни в добровольном плену вставать задолго до рассвета.
Именно поэтому она не обратила никакого внимания на злобные замечания одетой в траур Патимат, пришедшей утром будить ее, чтобы проводить на кухню. А злоба Патимат только усилилась, когда накануне, ничего не взявший в рот за целый день Джамал, после похорон и раздачи соседям жертвенного быка поужинал с мужчинами Кахрабаткиной стряпней и, расстроившись еще больше, распорядился принести еду из кафе, а к утру разбудить заложницу, чтобы впредь готовила только она.
- После обедов Изабеллы на Кахрабаткину еду и смотреть не хочется, - пробурчал он.
Патимат услышала эти слова и, конечно, еще больше разозлилась на заложницу, тем более, что она считала именно ее виновницей гибели своего мужа.
- Ишь, какая цаца незаменимая! Сокровище хромоногое! Зла на тебя не хватает! - бурчала она, подталкивая Изабеллу в спину по направлению к кухне.
- Я вам очень сочувствую, Патимат. У вас горе большое и я не обижаюсь. Надеюсь, когда вы успокоитесь, поймете, что моей вины в ваших несчастьях нет, - с неподдельной жалостью в голосе, но твердо сказала Изабелла и решительно закрыла за собой дверь в кухню прямо перед лицом опешившей от неожиданности Патиматки.