- Бери, они уже остыли, наверное.
- Нет, еще теплые. Пошли. По дороге доем. Для наны парочку возьму. Хоть она и не ужинает никогда, но может, съест язычок, он такой аппетитный.
часть 28
- Марат. Ты уже спишь? - спросила Изабелла, опустившись на свою подстилку и открыв окошко в полу.
- Конечно, сплю, - заплетающимся языком ответил девушке парень, с видимым усилием открывая глаза. - Уже полночь и я устал тебя ждать. Думал, что ты устала и не хочешь сегодня со мной разговаривать.
- И только-то? Ничего более существенного в отношении меня ты не успел предположить? - с иронией, как показалось Марату, спросила Иза.
- Ну, в то, что ты меня уже разлюбила, я не догадался предположить, извини, - с обидой в голосе проговорил Марат.
- Да ты обиделся, что ли? Ну, не могла я раньше окошко открыть, потому что бабушка не спала, а у меня к тебе разговор секретный.
- Что за разговор? О чем?
- Не о чем, а о ком. О твоем исчезнувшем племяннике, об убийстве Сараби, обо всем, что я теперь знаю, но никто больше знать не должен.
- Рассказывай, раз начала.
- Конечно, ведь разговор с тобой необходим, сама я мало что могу, нужна твоя помощь.
- Кому?
- Абдусаламу. Я его нашла и добилась от него признания в убийстве отца.
- Так это он убил? Где он прячется? - сразу встрепенулся от полусонного состояния Марат.
- Нет, этого я не скажу, пока ты не пообещаешь мне помочь ему во всем, в чем сможешь, - остудила его пыл Иза.
- Изетта моя, почему ты так говоришь? Почему ты так сурова со мной? Откуда такой тон? Значит, все-таки ты разлюбила меня, раз не доверяешь? А я, дурак, о тебе мечтаю, как прежде, и так же, как прежде, люблю тебя.
- Я тоже очень люблю тебя, но пойми, я не могу шутить, вообще не могу быть несерьезной сегодня, потому что чувствую ответственность за двенадцатилетнего мальчишку, твоего племянника, судьба которого теперь в моих руках.
- Зачем ты на себя все это взвалила?- возмутился Марат. - Тебе что, больше всех надо? Есть милиция, есть отец мой и мать моя, они его бабушка и дедушка, пусть они беспокоятся, а нам с тобой это интересно постольку поскольку.
- Неужели ты, именно ты, не сможешь понять меня, Марат? Выслушай меня, пожалуйста! Ведь если так ты настроен, что же ждать от Джамала, ведь он от меня ждет только неприятностей, а тут я к нему с этой проблемой? Ты пойми, Абдусалам, конечно, убил своего отца, но он при этом горемычный подросток, затравленный, словно волчонок, измученный скандалами в семье, суровой несчастной матерью и гуленой-отцом. Сараби, оказывается, той ночью устроил Патимат жуткий скандал, избил ее и приказал собираться, а утром он отвезет ее в село к матери навсегда. Объявил, что он с ней разводится, только детей оставит у себя.
Она и просила, и умоляла, и обещала никогда его не упрекать за измены, и прощения просила, хотя это ему, на самом деле, следовало извиняться. Конечно, может, они еще помирились бы, но пацан не мог во взрослых завихах разобраться, для него пока черное - черное, а белое - белое. И никаких промежутков. Мать хорошая, отец плохой. Вот он и разобрался с отцом, убил его, подкравшись сзади.
Говорит, что давно вынашивал эту мысль. С самого детства. Жалел мать. Она отплатила ему тем, что хладнокровно вытащила кинжал из еще живого мужа, сняла с веревки твою футболку, завернула в нее кинжал, и, не менее хладнокровно, положила под твою кровать, чтобы в убийстве обвинили тебя.
- И ты после этого хочешь, чтобы я помог тем, кто хотел свалить на меня свою вину? Да я слышать о них не хочу! Меня в тюрьме держали, пусть недолго, но за что? Они моего брата убили! Какого бы ни было, но брата! Старшего брата! Я любил его, слушался и пошел поперек его желания в первый раз в жизни из-за любви к тебе, из-за тебя, и просто не мог тогда поступить иначе. И виню теперь себя за то, что не сдержался тогда. Ведь если бы мы не подрались, Патиматка не стала бы упрекать Сараби, а, значит, не было бы между ними скандала, и Сараби остался бы жив. Теперь уже ничего не вернешь, не переиначишь, но я представлял не раз, что ты осталась бы у меня еще на пару часов в ту ночь, а Сараби подождал-подождал бы, не солоно хлебавши, глядишь, и не подрались бы и он остался бы жив.
- Марат, как говорится, зачем мечтать, как могло бы быть? Как случилось, так случилось, ничего уже не переменить, не надо себя казнить. От тебя подозрение отвели, так что же ты не попытаешься меня понять? Перед тем, как все это случилось, вспомни, что я просила тебя повлиять на Сараби, поговорить с ним? Ты пообещал, но не успел заранее, зато потом помог, спас меня.
А сейчас я прошу помочь не мне, а твоему племяннику, родному племяннику, который уже наказан на всю оставшуюся жизнь за преступление, которое совершил. Ведь, если он останется среди нормальных людей, он всю жизнь будет помнить, что он отцеубийца, что он погубил здоровье матери, оставил сиротами своих сестер и брата. А если он попадет в колонию, то превратится в подонка, наркомана, а кроме того, будет считать, что вину свою искупил, что чист перед законом и людьми. А если окажется совестливым и поймет, что убийством отца не помог никому, а только навредил, в том числе и себе, то в колонии ему помогут заглушить совесть наркотой и выпивкой и приедет оттуда домой полный моральный урод и подлец, с которым все вы еще намучаетесь. Тем более, он, по-моему, заболел. Я не очень уверена, но у мамы есть медицинская энциклопедия, и я там встречала болезнь такую - аутизм. Вот ее признаки, по-моему, есть у Абдусалама, но даже, если я ошибаюсь, то в любом случае его надо показать врачам и нанять хорошего адвоката.