Кабинет грозного хозяина освещала только настольная лампа, но из-за этого насупленное лицо Джамала показалось Изе еще страшней. Тем более, что хозяин встретил свою встревоженную заложницу неприветливо.
- Что зыркаешь по углам глазами? Защитницу свою ищешь? Нет ее, и не ищи. Не буду я жену по ночам будить, чтобы она тебя здесь выгораживала. Ты ж теперь нам, похоже, даже по ночам спать давать не будешь? Так я и знал, покоя от тебя не жди. С тех пор, как ты здесь появилась, мы устали свои несчастья пересчитывать!
- Отец, почему ты нападаешь на Изабеллу? Ведь она хочет, чтобы было лучше нашей семье, а не ей. Ей не холодно, не жарко от наших неприятностей, а ты за все свои беды норовишь с нее спросить.
- Вот видишь, красавица, ты без защитников не живешь. Их вокруг тебя толпы! И как только ты ухитряешься так устроиться, чем их приманиваешь? - демонстративно не желая даже взглянуть на «защитника-добровольца» Марата, пробурчал его недовольный всем происходящим отец, и тут же добавил, исподлобья взглянув на Изабеллу: - Давай, выкладывай подробно и обстоятельно все, из-за чего меня сегодня разбудили среди ночи.
Изабелла спокойно и совершенно бесстрастно рассказала во всех подробностях, как исчезло мясо и сыр из холодильника, как во время разговора со следователем она догадалась, что Абдусалам прячется где-то близко. Рассказала, что нашла его, но не рассказала, где. Сказала, что расскажет и это, если убедится, что Абдусаламу хотят помочь, а не передать его в руки криминального воспитания в детской колонии.
На это Джамал не преминул заметить:
- Видали, она нам еще и условия диктовать будет!
- Условий диктовать не буду, но предупреждаю, что Абдусалама вам придется искать самим, если не убедите меня в искреннем желании помочь ему, нанять адвоката и показать врачам.
- Почему врачам?
- Потому что он явно болен, но я же не врач, чтобы ставить диагнозы, поэтому может у него и не аутизм, как я думаю, однако, во всяком случае - сильное нервное потрясение. У него шок, из-за которого он не может выбраться из своего убежища, так как стоит ему это сделать, так у него дрожат руки, кружится голова, тошнит и скручивает.
- Еще этого не хватало! Сроду в нашем роду психов не было, - веско провозгласил Джамал, но тут же задумчиво добавил:
- Но ведь и убийц тоже не было. Задумаешься тут. Ну, продолжай: как же ты добилась, чтобы он признался?
- Он говорить не хотел. Ни лаской, ни сказкой разговорить его не получалось сначала, но, когда я предложила ему сказать «да» или «нет» после того, как я расскажу ему свою версию того, как на самом деле произошло убийство, он согласился и оказалось, что я угадала - отца убил он. Остальные подробности Абдусалам рассказал мне сам, и я его убедила, что надо рассказать Марату и вам, чтобы вы наняли адвоката, показали врачам и уберегли его от колонии. Он согласился.
- Еще бы он не согласился! - воскликнул с презрением дед Абдусалама. И продолжал:
- Собственного отца зарезал, мать в психушку загнал, а на расправу жидкий оказался - адвоката ему наймите, врачей предоставьте! Щас! Мне дела нет, что ты там наобещала этому малолетнему преступнику, но я, вспомни, Марата, собственного сына без тени сомнения в кутузку отдал, когда на него всего лишь подозрение упало, а тут откровенного убийцу моего старшего сына я по указке посторонней несмышленой пигалицы должен спасать-выручать? Как же! Разогнался! Завтра же следователю доложу, он собак вызовет, и найдут его, голубчика, как миленького, и тогда пусть отвечает, как положено. Ну, нашла его, догадалась и молодец, но в адвокаты тебя никто не нанимал, мне Барият и матери моей хватает по самое горло. Все, разговор окончен!
- Нет, нет! Подождите! Выслушайте меня! Прошу вас! Только выслушайте меня и, если решите, что я неправа, поступайте, как вам подскажет совесть. Прошу вас, дайте мне сказать.
- Что?! Что ты еще можешь мне сказать, в чем убедить? Ты и на свете-то еще жить не жила, а учить старших норовишь. Слушай, Марат,- не выдержав, повернулся к сыну Джамал, - сходи, пожалуйста, на кухню за чаем. Не хочу женщин беспокоить.
Изабелла глубоко вздохнула и, словно в холодную воду, нырнула в разговор с неприязненно настроенным Джамалом.
- Сейчас вы так грубы со мной, так полны презрения - замучила я вас, понимаю. Но не могли бы вы сделать усилие и поставить себя на место тех, кто зависит от вас, от вашей воли и ваших решений? Не хотите ли вы попытаться проникнуться сочувствием к чужому для меня Абдусаламу, который вам родной внук. Он вырос в вашем доме, на ваших глазах, его воспитывал своим дурным примером избалованный вами до извращенности ваш старший сын Сараби и затравленная им, озлобленная, угнетенная до потери всякой женской гордости, его жена Патимат?