Этот несчастный мальчик двенадцати лет за свою короткую жизнь столько перенес страданий в вашем богатом, доверху наполненном добром, сытом и благополучном доме, что попытался в меру своего разумения и воспитания эти мучения прекратить, убив отца. Мать после скандалов не раз говорила вслух, что готова убить мужа, и раз не убивала, то Абдусалам мог решить, что у нее смелости не хватает. Он слова ее воспринимал буквально, как подросток. Когда ситуация показалась ему безвыходной, не желая расставаться с матерью, он решил сделать шаг, на который мать, по его мнению, не решалась, потому что у нее не хватало смелости. Он не думал о последствиях. Он о них просто не мог знать из-за отсутствия жизненного опыта, но он хотел, чтобы всем было хорошо.
Чтобы больше отец не бил его мать, чтобы не издевался над ней, не унижал ее человеческое достоинство, а тем более, чтобы не мог из-за необъяснимой для мальчика прихоти лишить своих детей их родной матери, отослав ее в село к бабушке с дедушкой, и, взяв себе другую жену, а значит, и чужую мачеху для детей, он отца убил. У нас в России, чаще всего дети остаются с родной матерью, а в Дагестане по обычаям, детей отдают отцу, не считаясь с тем, как к ним будет относиться мачеха, что они чувствуют, понимая, что лишены радости общения с родной матерью Абдусалам совершил преступление - он убил своего отца. Но кто в этом большом доме когда-нибудь заинтересованно поговорил с ним по душам, кто постарался поинтересоваться, чем живет, о чем думает этот молчаливый, замкнутый мальчик?
Вот вы жалели моего отца, что он не смог достаточно строго меня воспитать, потому что я решилась на близость с Маратом до свадьбы, и не хотите воспринимать как оправдание моего поступка угрозы в мой адрес со стороны Сараби, которому никогда и ни в чем не было отказа. И при этом вы не жалеете ни меня, ни Абдусалама, а ведь мы с ним были слишком напуганы и каждый из нас сделал то, что могло бы переменить ситуацию.
Да, что я? Я чужой для вас человек, а Абдусалам-то ваш внук! Я против того, чтобы дети убивали своих родителей, но если вы не хотите даже попытаться помочь своему внуку, то, как вы с ним сможете жить потом, когда он вернется из колонии? Ведь он там будет подвержен жутким криминальным влияниям, заведет себе таких друзей, что вряд ли надолго задержится на свободе. Разве вы не чувствуете, не видите своей вины в преступлении вашего внука? Сейчас, пока есть время и возможность спасти Абдусалама, надо сделать все для этого спасения. Сделать это все надо вам, больше некому, иначе, я уверена, вас всю оставшуюся жизнь будет мучить совесть, потому что ваш внук и его преступление - результат вашего потакания развращенному сластолюбцу Сарабию. Хотя о покойниках или хорошо, или ничего, но ваш старший сын при жизни так натянул пружину обид и унижений, что, сработав, пружина эта несет несчастья. Она сбила с прямого жизненного пути не только меня, Абдусалама и Патимат, она заденет и вас, вашу мать, которая льет слезы днем и ночью, и уж, конечно, вашу добрую жену и бедных сироток - детей Сараби, оставшихся без отца и матери, а теперь еще и без старшего брата.
Часть 30
- Вот как раз старший-то брат у них и останется, - веско и твердо заявил Джамал в ответ на Изины упреки. - Пока ты говорила, я принял решение и иду отдыхать. А вы с Маратом рано утром разбудите беглеца, переоденьте, приведите в порядок и накормите, а к семи утра приведите ко мне, у меня с ним будет серьезный разговор. Если, по мнению постороннего человека, я плохо воспитал сына и в этом причина всех наших бед, то я сосредоточу все свои возможности, чтобы это больше не повторилось.
- Вы поможете Абдусаламу? Его не отправят в детскую колонию?
- У меня достаточно связей, чтобы этого не случилось, тем более, что обстоятельства сложились так, что все подозрения в убийстве падают на Патимат. Но то, что у Абдусалама будет теперь жизнь, непохожая на прежнюю, это я вам гарантирую.
- А врача? - с тревогой в голосе спросила Иза.
- Будет и врач, - пообещал Джамал.
Он поднялся, давая понять, что разговор окончен. Марат взял Изу за руку и вывел из кабинета, не получив за эту вольность никакого замечания от отца. Они с Изой в точности выполнили его указания, ухитрившись не ложиться больше в эту ночь спать. Успокоенный ими, Абдусалам безропотно позволил себя выкупать и переодеть. Он с радостью растянулся в своей постели и спал спокойно до утра.