Изабелла густо покраснела.
-Ладно, не красней, куда от этого деться? Я не против. Много ты не съешь, а с голодной толку мало, много не наработаешь. Не скажешь, по крайней мере, потом, что голодом тебя морил. Да смотри, не очень - то налегай. Растолстеешь, ноги и вовсе носить перестанут, никому не будешь нужна - ни другу, ни врагу. Так вот на эту ораву и будешь готовить. Иди пока, отдыхай.
Изабелла встала, но уйти не решалась. Когда еще она попадет к хозяину? А ей необходимо его разрешение.
-Извините, но мне хочется написать родителям, чтоб не беспокоились....
-Это, пожалуйста. Только конвертов не будет, и твое письмо отвезут при случае попутно. Родителям дадут его только прочесть и тут же уничтожат.
Он постучал по пустому хрустальному стаканчику серебряной ложечкой.
Вошла Патимат.
-Скажи Марату, чтобы дал для поварихи пару листов бумаги и ручку, да отведи ее к нане наверх.
Часть 4
Наконец-то со стопкой бумаги в руках добралась Изабелла до своей подстилки. Сегодня за свои труды она заслужила маленькую жесткую диванную подушечку. Ей так хотелось снять платье, дать телу подышать, но одеяла не было, и она стеснялась. Вдруг она разденется и кто-нибудь войдет?
Несмотря на то, что горел свет в комнате, бабушка уже спала. Изабелла быстро написала письмо отцу и матери, успокаивая их и умоляя собрать поскорей деньги, чтобы отдать долг Джамалу. Ведь в любом случае он долг с них получит, даже, если сживет всех со света.
На душе после письма к родителям было очень тяжело, Иза все письмо закапала слезами. Она сидела, обхватив колени руками и, уткнувшись в них носом, плакала, а мысли, независимо от ее воли, проносились в ее голове одна черней другой.
И тут Изабелла услышала музыку. Это была не национальная мелодия, а очень хороший современный рок. Девушка пела сильным голосом, полным любви к жизни, но пела о близкой смерти любимого и о невозможности что-нибудь сделать для него, как-нибудь помочь.
Музыка доносилась из комнаты внизу и Изабелла поняла только сейчас, что в течение всего дня глубоко в ее сознании пряталась тайная мысль о прекрасном юноше, которому вчера она ухитрилась выплакать в мускулистую грудь свое горе слезами. Ей неодолимо захотелось его увидеть еще хотя бы раз, ведь за весь день в одном доме их дороги ни разу не пересеклись.
Изабелла осторожно раздвинула ковер над заветной дырочкой в полу. Каково же было ее удивление, когда под ковром она обнаружила не дырочку, а целое окошко, размером больше, чем ее лицо.
Дырка была значительно расширена, доски выпилены и, конечно, сделать это мог только он!..
Изабеллу от этой мысли бросило в жар от волнения, она растерялась и отпрянула. Щеки ее пылали, а сердце было готово выскочить из груди.
«Что это значит?» - думала она. - Ему захотелось продолжить общение?»
Но тогда получается, что ей надо увеличить дырку в паласе? Но как это сделать, чтобы не испортить, пусть старенький, но такой большой табасаранский ковер?
То, что Изабелла решительна до безрассудства, она успела себе доказать тем, что оказалась в заложницах вместо отца, так что думать о старом паласе своих рабовладельцев она продолжала только до того мгновения, как увидела возле изголовья старушки небольшие ножницы.
Иза на цыпочках подкралась к ложу старой женщины и стащила желанный инструмент. В ковре девушкой была вырезана дыра чуть больше, чем отверстие в доске, но ей показалось, что работа эта слишком легко ей далась. Казалось, кто-то здесь уже оставил бороздку, облегчая ножницам ход.
А может таким истончившимся, дряхлым был этот ковер? Сверху большие петли из толстых шерстяных ниток еще создавали нужную «лохматость» для утепления пола, но основа уже истончилась и одряхлела.
Однако на размышления у Изы уже не было времени. Она успела заметить, что юноши нет в его комнате. А ей так хотелось в его отсутствие эту комнату рассмотреть. Ведь жилище многое может рассказать о своем хозяине. Изабелла поспешно отнесла ножницы на место, отчетливо вспомнив, что еще сегодня днем их здесь не было
- «Что, интересно, все это значит? Что со мной сделают за испорченный палас? Может, не узнают сразу, а я завтра попрошу иголку и нитки, обошью, чтобы не распустились петли...»
Так успокаивая себя, Изабелла снова заглянула вниз. Что и говорить, комната была очень красивой.
Белые однотонные стены и белый спальный гарнитур, включенный музыкальный центр, отливающий серебром и матовые занавески на окнах, строгие гардины в тон с низкими панелями из светлого дерева, ниже которых обои украшал выпуклый серебристый гербообразный рисунок