Часть 35
Рабадан открыл глаза и решительно сел на кровати. Катерина и Изабелла были уже одеты, умыты и причесаны.
- Доброе утро!
- Ну, будет ли оно добрым для нас, зависит от тебя, от твоего решения. Вот что ты надумал? - спросила мужа мама Изабеллы.
- Да решил я, хоть и не понял, что заставило Джамала согласиться на этот брак, почему он не вынудил сына выбросить всю эту дурь из головы. Посмотрим, что из этого получится в дальнейшем, а пока я решил дать свое согласие на официальное заключение брака Изабеллы и Марата, и освящение этого союза муллой. А свадьбу пусть играют, когда надумают, если надумают вообще. По крайней мере, мы свою дочь из поля зрения не упустим и в обиду не дадим.
После завтрака Джамал, важный и неприступный, восседал за своим столом в кабинете, а в расставленных у левой стены креслах сидели - его величественная жена Барият, младший их сын Марат и вызванная из Махачкалы степенная тетушка Асият. В таких же креслах у правой стены сидели Рабадан и Катерина, а между ними на стуле, будто под охраной, устроилась Изабелла в своем новом бирюзовом брючном костюмчике. Блестки, украшавшие шифоновую блузку Изабеллы сверкали в лучах утреннего солнца, и, казалось, отражались в жаром пылающих глазах Марата.
У самой двери было оставлено кресло для Кахрабат, но эта егоза усидеть в нем долго не имела терпения и под любым предлогом, несмотря на неуемное любопытство и желание не пропустить ни словечка, убегала то проведать детей и нану, то принести Джамалу горячий свежий чай, и заодно проинструктировать не вполне еще освоившуюся в огромном хозяйстве Хадижат. При этом всем в доме Кахрабат успевала поведать последние новости о происходящем в кабинете Джамала сватовстве.
Уже договорились обо всем, во всем наступило согласие, кроме одного - Рабадан настаивал на официальной регистрации брака в поселковом Совете, а Джамал не мог пойти на этот шаг ни в коем случае.
- Ты пойми, Рабадан, - объяснял он, явно выходя из себя, - не могу я провести регистрацию брака своего сына в тайне. Тут же узнают все до одного в поселке. В семье траур и перешагнуть через обычаи нельзя. Пусть молодых поженит мулла, пусть после этого они уедут в Москву. Там Марат будет учиться, Изабелла - лечиться, а через пару лет они приедут сюда, и сыграем хорошую свадьбу. Это я вам обещаю.
- Ты, Джамал, - обратился к хозяину дома Рабадан, - поверил мне, когда занял деньги, но когда я вовремя не смог отдать долг, ты не поверил, что так сложились обстоятельства, что нет в этом моей вины, нет злой воли, что я чуть позже, но отдам обязательно. Так почему же теперь, когда я тебе не деньги, а самую любимую свою дочь отдаю, ты требуешь от меня слепой веры в твое слово, твою честность и порядочность? Давай не будем вспоминать, что было в наших отношениях в прежние времена, если по воле Аллаха наши судьбы переплетаются родственными узами, то давай подумаем сейчас о них, о наших детях, с полным уважением к их единственной и неповторимой жизни. Ведь мы с тобой хорошо знаем, как она коротка и быстротечна. Что будет через год, что через два - точно покажет время, но пока я жив, моя дочь не будет, словно безродная сирота, жить в грехе. Ведь через год может родиться ребенок, об этом кто-нибудь подумал? Как часто повторяет моя жена, есть русская поговорка: «Человек предполагает, а Бог располагает». Так не заставите же вы Изабеллу сделать аборт, потому что еще не исправлены ноги и не сыграна во всей красе пышная свадьба?
- Нет-нет, что ты, что ты! - загудел хор голосов, в котором выделялся бас Джамала.
- Вот и давайте предусмотрим все это сейчас, а не тогда, когда будет поздно.
Марат невольно улыбнулся после этих слов Рабадана, по-прежнему не сводя глаз с любимой.
- «Круто!» - подумал он. - «Ведь это ж о моем сыне речь! Или о дочке?»
- У меня есть предложение, - взяла слово Катерина. - Раз уж нельзя, чтобы знали о регистрации брака в Мамед-Кале, можно было бы оформить брак в Зеленокумске, а уже оттуда уехать в Москву.
Джамал удивился, что то, до чего мужчины не додумались, придумала именно женщина, при этом она предложила такой простой выход.
По наступившей тишине он понял, что все оценили предложение Катерины по достоинству и ждут только его решения.
Но признать превосходство женской рассудительности ему не хотелось. Он долго молчал, по глоточку отхлебывая чай.