Фандер не с нами. Дорн стал одной из стран, согласившихся принять к себе детей-траминерцев, которые выпили противоядие. Кстати, глаза Листана оказались совсем чёрными, а у Блауэра они ярко-голубые, жаль, что он всё-таки хоть немного маг земли, и эта магия задавила ту, что окрасила его глаза. Мы уже третий день спорим, кто его предки — экимцы или пинорцы. Я уверена, что экимцы!
Мои родители вроде бы собрались бежать из Траминера, как и родители Нимеи. Мелона и Овада уехали на прошлой неделе, у них по крайней мере есть родственники в Илунге, а нам некуда пока деться.
Якоб спорит с отцом каждый день и возвращается совсем убитый… бедняжка. А вот родители Листана встали на сторону Иных Детей, так теперь называют тех, кто добровольно выпил лекарство.
Вообще, Рейв был прав. Теран развязала войну. Она выпила лекарство, её глаза стали совсем как у меня, она лишилась сил и пошла рассказывать всем направо и налево, что она излечилась. К вечеру её прижучили свои же, сказали, что она обманщица, и её семья не чистокровная. Тут же нашли её бабку, которая была экимкой, и Теран рыдала прилюдно, что это ложь. В итоге, она бросилась в драку со своей подружкой, та её легко победила, и обе загремели — Бели в больничную палату, а Айрен Ито в участок. Можешь себе представить, но декан не стал защищать ни одну, ни другую, зато слухи поползли. А Листан и Якоб выпили противоядие и смело вышли на улицу, и всем и каждому пояснили, что, мол, да, Бели Теран на самом деле не чистокровная, как и они сами.
Блауэру устроили скандал, но он сказал, что отец не дурак, он просто не хотел, чтобы сын с этим всем связался. А Прето пришли и сказали, что вообще-то так и есть. Оказалось, что его мать из Бревалана, представь! Просто отец боялся, что им не дадут быть вместе и маскировал её всю жизнь… Романтично же!
Энграм расплевался с семьёй и очень от этого страдает. Он оказался таким ранимым, я в шоке. Кажется, его утешает Марион Порт, которая решила забить на Теран и тоже выпила противоядие. Шеннен уехала из страны, даже приходила к нам, чтобы попрощаться.
Я говорила? Лис и Якоб переехали в Р-1, девчонки визжали от восторга, освободили им комнату, теперь у нас один из очагов сопротивления.
В общем, жизнь тут кипит, но вас двоих все ненавидят и ищут.
Жди новостей! С любовью, Лю!”
— Что у тебя? — интересуется Рейв, отложив письмо от Якоба.
— Лю называет Блауэра и Прето “Лис и Якоб”. Мне кажется, что это неспроста.
— О, это точно неспроста, — смеётся Рейв. — Кажется, в Траминере всё кипит.
Всю неделю выходят статьи о том, как траминерцы травили своих детей. Мэра Хейза свергают, а потом дело доходит и до главы государства. Бланы бегут из страны, Хардины попадают в тюрьму вместе с Хейзами, Блауэр старший оказывается под следствием и рассказывает правдивую историю доктора Масона, который становится символом революции. Прето идёт на сотрудничество с новыми властями, пока его жена и сын покидают Траминер вместе с сыном Блауэров.
— Куда они все денутся? — спрашиваю Рейва. Он жмёт плечами.
— Если припрутся сюда, придётся ставить во дворе палатки и надеяться, что дорнийскому князю не придёт в голову организовать нам снег.
— Это Дорн, тут ни на что нельзя надеяться, — улыбаюсь в ответ, мысленно прикидывая, где устроить, если что, беспризорников.
Спустя три дня оказывается, что Порты вернулись на родину миссис Порт, в Бревалан, так же как семья Нимеи Нока. А вот Якоб решил воспользоваться предложением Дорна, так как его мать, будучи чистокровной аристократкой, не пожелала покидать Траминер. Блауэр появился на пороге домика ранним утром, мы как раз завтракали в беседке и не сразу его услышали.
Он прошёл через весь дом и вышел на террасу с блаженной улыбкой на лице.
— Какая идиллия!
— Якоб! — Рейв бросается к другу, и мне явственно кажется, что он испытывает облегчение. — Что? Не стал в первые ряды революции?
— А всё… Всё закончилось, — улыбается Якоб. — До вас не доходят новости?
— Ну… скажем так, весьма медленно, — я закатываю глаза и тоже встаю навстречу Якобу.
— Найдётся место для меня?
— Поставлю палатку, — конечно, всё давно продумано, но это совершенно точно не палатка.
Мы с Рейвом, не сговариваясь, обустроили вторую крошечную спаленку, которая раньше была моей комнатой и поставили туда два раскладных диванчика, купленных с рук у улыбчивого соседа.
— Где Лю? — почему-то я была уверена, что если Якоб прибудет, то вместе с ней.
— Она… — он откашливается. — Почём мне знать? — улыбка не кажется искренней.