Рейву отчасти нравится эта его мнимая власть, как будто он впервые чем-то действительно обладает, но сама мысль неприятна. Нельзя думать об Иной Сирене, как о предмете для обладания. Она — ошибка. Досадная, глупая и очень грубая ошибка.
— Отпусти, — выдыхает он. — И проваливай, если полегчало.
— Полегчало, — кивает она.
Её нижняя губа подрагивает, а верхняя приподнимается, обнажая ровный ряд белых зубов. Рейв изучает лицо Масон вблизи. Оно какое-то неестественно крошечное по сравнению с просто огромными глазами. Губы маленькие, верхняя губа пухлее нижней, как бывает у детей. Волосы растрёпанные, и их слишком много для такого миниатюрного тела.
Она острая, угловатая, болезненно-худая.
Когда Масон отстраняется, уходит и её тепло, отпускает магия, но не возвращается боль. Зато кожа головы до сих пор болит от её захвата.
Девчонка нашаривает свою чёрную тонкую шапочку и натягивает на голову. Теперь нелепая бини торчит вверх гребешком, а из-под неё не менее нелепые кудри.
Масон нацепила вместо классической водолазки с высоким горлом, футболку с длинным рукавом. Её юбка всё такая же короткая. Из-под “Фоксов” сегодня торчат шерстяные бордовые носки.
Нелепая, нелепая, нелепая!
Она закидывает на плечо свой рюкзак, и тот висит мешком, полупустой. Бьёт девчонку по заднице, длинный хвост не надетой на плечо лямки касается пола.
Нелепая! Мелкая!
Рейв чувствует что-то исходящее от неё, но не может понять. Это не страх, не ярость, не ненависть, не похоть. Что-то неяркое, незнакомое.
— Ты уйдёшь или мне тебя вытолкать? — рычит, наконец, Рейв, сдаваясь.
Она не понимает по другому.
— До вечера, — пищит Масон, и за ней закрывается дверь.
“Фоксы” слишком громко топают, давая понять, что их хозяйка удаляется.
— Спасибо за помощь, — выдыхает Рейв, закрыв глаза. — Мелкая…
Кто она?
— … паршивка.
До вечера! Будто у них назначено свидание.
— Привет, так, я по делу. Значит смотри, мне предложили список из трёх парней на выбор… Так, где же… м-м… вот! Ты, Листан и Якоб. Я взвесила все за и против и, в принципе, почти определилась. Думаю, что выбираю в женихи тебя. Ты как? Подумай до конца недели, — Шеннен дежурно улыбается и делает пометку в ежедневнике. — Я подойду к тебе… так… это будет воскресенье, седьмое. Отлично, подойду к тебе седьмого и уточню, идёт? — она обводит седьмое сентября в кружок.
— Окей, — жмёт плечами Рейв. — Обещаю подумать.
И они расходятся в разные стороны.
Отец Шеннен Блан один из пяти, и конечно Рейв знает, что она его потенциальная невеста. Главная староста шестого курса, образованная, спокойная, Истинная.
Идеальный выбор.
Шеннен собранная, ответственная. Она на хорошем счету у прессы и Ордена, она всё записывает в ежедневник и никогда не опаздывает, она понимает свою роль в семье Блан и следует ей безукоризненно.
— Неплохо, — тянет шокированный Фандер, стоящий рядом. — Тебе она… ну… нравится?
— Я откуда знаю?
— Но ты не против, чтобы она была твоей невестой?
— Фан, мы выпускники. У нас у всех должны к концу года появиться невесты, — усмехается Листан. — Только не говори, что веришь в вечную любовь и брак не по расчёту!
— Я вообще не верю в брак. И сейчас думаю как бы эффектно и самое главное эффективно пожалеть бедняжку Бели Теран.
— Не перестарайся, её родители уже закинули удочку на женихов, — ласково улыбается Листан и хлопает друга по щеке. — Ах, Фандер… что бы я без тебя делала… — жеманно вздыхает он. — Ты такой сильный! Защити меня! — парни ржут, а Фандер кривится. — Но в принципе твой брат тоже сойдёт, — и Листан разворачивается к Якобу. — Ах, Энграм, ты такой сильный…
И все четверо начинают неприлично ржать, совершенно не аристократично.
— Она крутится перед Энгом? — отсмеявшись, хмурится Фандер.
— Все крутятся перед Энгом, — закатывает глаза Листан.
— С каких пор?
— С тех, когда он три года назад переступил порог академии. Он всегда был популярнее тебя.
— Да ладно! — Фандер морщится.
— Ну вот смотри, — Листан поправляет на переносице солнцезащитные очки. — Ты популярен только у первокурсниц, да? А ему дала в прошлом году аспирантка. Чуешь разницу? Твой брат не промах!
— И, кажется, зациклился на Иной Сирене, — ухмыляется Якобин и кивает на парочку, шагающую от лотка с булочками.
Напряжённая Брайт Масон в круглых очках и торчащей чёрной шапке, как воровка антиквариата, да ещё и в безразмерном пальто на плечах. А рядом прилизанный, до тошноты идеальный Энграм Хардин.
Эти двое садятся на лавочку и о чём-то болтают. На лице Брайт скука, она даже достаёт плеер и начинает тыкать кнопки. Потом кладёт на колени учебник, поворачивается к Энграму, который треплет языком не затыкаясь.