— Итак… что нужно делать? Убираться?
— В каком-то смысле. В библиотеке было несколько миллионов книг. Как минимум три тысячи из них содержали тёмную магию. Они были не о тёмной магии, а с ней. Это разные вещи, как вы понимаете, — Брайт кивает. — Теперь эта магия облепила стены и не даст их восстановить. Ещё пара тысяч активных светлых книг, они летают по помещению, чувствуете?
— О, да! — Брайт поднимает руку и смотрит как молочно-белое облако концентрированной магии стремительно ее обволакивает, щекоча и охлаждая. — Что они делают?
— Жаждут общения. Их же никто не читает.
— И что с ними теперь делать?
— Темные отскребсти со стен. Светлые поймать.
— А уборка? Кто сделает это?
— Библиотека сама восстановится, как только стены будут очищены, а светлые книги перестанут сходить с ума.
— И книги сами…
— Да, книги тоже восстановятся, как только их магия будет поймана. Те, в которых магии не было, подтянутся следом.
— Вау…
— Вы не бывали в магических библиотеках?
— Я никогда не думала, что они так работают… — Брайт трогает молочно белый туман, он ластится, как живой. — Как его ловить?
Гаджи вытягивает руку над туманом и велит:
— Место, — по-пинорски, а туман возмущённо взвивается и формируется в полупрозрачную книгу. — Пошевеливайся!
И подставляет чёрный мешок, который достаёт из кармана толстовки.
Книга недовольно хлопает страницами, но послушно ныряет в мешок.
— Один готов. Осталось три тысячи двести восемь светлых книг. Раз уж вы знаете пинорский будете их ловить. Тёмные книги оставим мистеру Хейзу.
Брайт кивает и оглядывается. Это странно, но ей кажется, будто стоит упомянуть Рейва Хейза, как он тут же будто материализуется из воздуха. Она натыкалась на него сотню раз за остаток дня и никак не могла понять, то ли сама обращает на него внимание, то ли он её преследует.
Везде и всюду говорят о Хейзе, он настолько популярен, что можно даже не прислушиваться, и всё равно оказаться в центре сплетен о нём. А потом он проходит мимо и приходится мучительно гадать не слышал ли он этот глупый трёп.
Вот и теперь Брайт замирает, кожей чувствуя приближение проблем.
Хейз стоит в дверях, крутит на указательном пальце какой-то брелок и смотрит на носки своих ботинок.
— Мистер Хейз, — кивает Эмен.
— Добрый вечер, сэр, — Хейз чуть щурится в знак приветствия, но не делает попыток прибзиться. — Мне тоже проведёте инструктаж?
— Полагаю студент шестого курса в этом не нуждается.
Декан вежливо и даже немного смущённо улыбается Брайт, а потом выходит, и это… странно.
С ним уходит крошечная частичка тепла и становится морошно и промозгло.
— …
— Давай сделаем это молча, — Брайт не даёт Хейзу начать язвить и язвит первой.
— Звучит, как приглашение, — ухмыляется он.
— Ты наверняка всё слышал. Я светлые книги, ты — тёмные?
— Раз уж декан так сказал, — он чуть кланяется, а потом просто проходит мимо Брайт без дальнейших комментариев.
Библиотека достаточно огромна, можно разойтись в противоположные стороны и не встречаться, так что Брайт уходит к высоким окнам, где тусуется стая книг.
— Привет, ребята! — она чувствует себя сумасшедшей, когда неловко машет книгам, и буквально кожей чувствует, как Рейв закатил глаза и фыркнул. — Вы добровольно полезете в мешок, или надо уговорить?
Книги собираются в кучку, будто совещаются. Потом соединяются, формируя своеобразный баннер-растяжку и на ней появляется надпись на пинорском:
“У нас байкот!”
— Почему?
“Мы стояли на верхней полке! Все считали, что мы не интересные!”
— А вы интересные?
Брайт скрещивает руки на груди и тяжко вздыхает.
“Конечно! Мы — двадцатитомник об истории речного промысла Сибара!”
— Это вообще что такое? Сибара…
“Затонувшее три века назад королевство!” — загораются буквы.
“Величайшее государство!” — перебивают их другие.
“Стыдно не знать, юная леди!”
“Мы что, для тебя какая-то шутка?”
“Знаете ли… что такое Сибара… Безграмотность! Невоспитанность! Необразованность!”
“Стыд! Стыд! Стыд!”
Книги будто с ума сходят. Кружат вокруг Брайт, а она удивлённо на них смотрит.
— От меня-то вы что хотите? — она прикрывает голову руками, а двадцатитомник о рыбалке начинает её щипать.
Книги пролетают сквозь её голову, обжигают руки и ведут себя, как противные насекомые.
— Вот и светлая, блин, магия! — вопит Брайт, прикрываясь мешком, а единственная пойманная деканом книга вырывается на свободу, ликующе сыпя кругом белые страницы.