— Может мне в неё ещё и влюбиться?
— Да, давай, прошу тебя, — она закрывает глаза, и Рейв уже просто физически не может оставить это просто так.
Было бы глупо и грешно пропадать такому красивому моменту созданному для поцелуев.
Раз. И их губы сталкиваются.
Два. Сталкиваются уже языки.
Три. Спина Брайт прижата к только-только появившимся в библиотеке стеллажам.
Четыре. На пол падает плащ Рейва.
Пять. Пальцы Рейва под футболкой Брайт.
Шесть. Она обвивает Рейва руками, ногами, сжимает коленями его талию.
Семь. На пол падает несколько книг.
Восемь:
— Да твою ж мать, Масон… — рычит ей в губы Рейв. — Почему ты меня не слушаешь?
— Ты сам…
— Знаю. Знаю.
И снова считалочка с самого начала.
Раз. Губы.
Два. Языки.
Рейв испытывает острый приступ экстрасистолии, когда Брайт запускает руки ему под водолазку и царапает спину.
— Нет, нет, нет, — рычит ей в губы, а всё равно они в четыре руки эту водолазку стягивают, и всё становится совсем паршиво, потому что футболка Брайт — одно название свисающее с одного плеча и теперь этот тонкий хлопок — единственная преграда между двумя телами.
— Так прекрати если нет, ну? — она подначивает, совершенно бесстрашно сжимая его в объятиях ещё крепче.
— Глупая. Какая же ты глупая, Брайт Масон, — губы так идеально сталкиваются, что оба срываются на стон. — Ты делаешь только хуже.
— А ты позволяешь, — мурлычет она.
— Знаю, — обречённо шепчет Рейв, подхватывает Брайт под бёдра и несёт к письменному столу. — Знаю… Сопротивляться будешь?
Момент слишком искрящийся, чтобы оба позволяли себе хотя бы дышать. Брайт даже не кажется, что она сейчас должна о чём-то думать. Всё потом, потом.
Она тянется к Рейву и не успевает сама поцеловать, а он уже на неё набрасывается и тянет вверх бесполезную футболку. Юбка задирается и оголяет бёдра, по ним тут же пробегают кончики слишком осторожных, трепетных пальцев. Следом за пальцами мурашки, будто гончие за лисицей.
Оказывается, что если расслабиться и откинуть голову, позволив губам Рейва целовать шею — будут новые уколы в сердце.
И ещё.
И снова.
Разной силы. Нежные и агрессивные. Осторожные и совершенно безжалостные.
Рычание из его горла как-то удивительно складно звучит со стоном из её.
Потрясающей красоты мелодия, и оба захлёбываются в её звучании, как в тёплом молоке.
Если прижаться чуть крепче друг к другу, тела сами всё сделают правильно, и будет хорошо. Просто нужно довериться. Это проще, чем Брайт думала.
— Последний шанс, — он кусает мочку её уха.
Тело Брайт простреливает от макушки до самых пяток, обливает горячей волной.
Хорошо. Как же это хорошо, до застрявшего где-то в глотке вдоха, до звёзд из глаз.
— Это только начало, — его шёпот греет изнутри, руки — снаружи.
Брайт совершенно не готова думать, она хочет ещё ощущать эти крошечные уколы, которые покинули сердце и теперь порхают по всему телу, ныряют в волосы на голове, щекочут пятки, ранят подушечки пальцев и концентрируются в губах.
— Хочу кульминации… — последнее, что она говорит более-менее осознанно.
Почему-то потом всё совершенно теряет смысл, а библиотека будто снова пылает.
Глава тридцать вторая. Доверие
|ДОВЕРИЕ, я, ср. Уверенность в чьей-то добросовестности,
искренности, в правильности чего-нибудь.
— Что ты чувствуешь? — вопрос касается макушки, скользит по шее, по плечу, а потом рассыпается на руке.
— Мм? — Брайт лениво поворачивает голову и приоткрывает глаза. — Что чувствую?.. Внутри или снаружи?
Рейв смотрит на её лицо и не хочет отвечать. Хочет смотреть.
Губы опухшие, искусанные. Щеки пошли красными пятнами, глаза блестят, ко лбу прилипла прядь волос. Шея покрыта следами его укусов, поцелуев.
В комнате пахнет Брайт. Подушки, одеяла и простынь пропитались пряной макадамией.
Всё случилось здесь, в спальне дома У-3, а не в грязной закопченной библиотеке, и Рейв этому невероятно рад. Теперь он может в деталях смаковать произошедшее, каждый раз засыпая на постели, где прошла его, пожалуй, лучшая и самая насыщенная на эмоции ночь.
Он сам остановил то безумие, что началось на пыльном столе. Молча натянул водолазку. Протянул Брайт футболку, а она отпрянула и стыдливо опустила голову.
Рейв практически видел, как стремительно остывает её тело, до этого пылавшее с такой отчаянной силой, что это сбивало с ног и мешало контролировать и без того сложную ситуацию.
Она оделась, спрыгнула со стола, натянула куртку, схватила рюкзак и бросилась к высоким дверям, но не успела дойти, как оказалась схвачена. В сгиб её шеи уткнулся Рейв и целовал так долго, шаря руками по животу, бёдрам и шее, что она опять потерялась. За секунду вернулась к прежнему состоянию.