Он засунул пальцы в рот. Поначалу они не почувствовали никакого тепла, потом их стало пощипывать, потом им стало тепло и, наконец, больно. Линдгрен продолжал дышать на пальцы, а боль становилась все сильнее. Вытащив пальцы изо рта, боясь, как бы они снова не замерзли, он быстро щелкнул тумблером. Когда в наушниках послышался треск электрических разрядов, он чуть не заплакал от радости.
– Диспетчерская Чарли, говорит Линдгрен, нахожусь на месте катастрофы. Прием.
Тишина.
О, Боже, но ведь она же работает, да?
– Диспетчерская Чарли, говорит Линдгрен. Нахожусь на месте катастрофы, ответьте, пожалуйста…
– Как я понимаю, можно приступать к поздравлениям, – сказал Вертер.
– Что? – спросила Лори.
– Мельник говорит, что вы собираетесь пожениться.
– Диспетчерская Чарли, говорит Линдгрен. Нахожусь на месте катастрофы. Прием… Ответьте, пожалуйста. Диспетчерская Чарли…
– Линдгрен, говорит диспетчерская Чарли. – Внезапно раздавшийся в ночной тишине голос чуть не оглушил его. – Прием.
– Диспетчерская Чарли, говорит Линдгрен. Нахожусь на месте катастрофы. Я обнаружил обломки.
– Линдгрен, подтвердите, что вы обнаружили обломки.
– Подтверждаю.
– Как там дела? Есть живые?
– Живых нет. Но…
– Подтвердите, пожалуйста. Живых нет?
– Подтверждаю! Нет никаких живых! Вы слышите меня? Это не президентский самолет!
Наступило молчание, потом радио снова заработало.
– Линдгрен, подтвердите, пожалуйста. Это не президентский самолет?..
Лори почувствовала слабость в ногах, она сделала шаг вперед, колени у нее подогнулись, и она чуть не упала. Вертер и Мельник оба бросились к ней, и она оперлась на их протянутые руки. Опустившись на стул, она посмотрела на их лица. Это был самый ужасный момент в ее жизни.
Чарльз что-то сказал, она ответила, но не поняла, что он сказал, поэтому и не знала, что ответила.
Лори повернулась к Дэвиду, который смотрел на нее. Похоже, что-то произошло, и Лори понимала, что должна что-то сказать каждому из них, но она не знала что.
Зазвонил телефон, но никто не снял трубку, все переглянулись, было почти три часа ночи.
– Ты хочешь выйти за него замуж? – спросил Чарльз. – Хочешь?
Дэвид снял трубку телефона.
Лори заткнула руками уши и закрыла глаза. Она услышала какой-то шум, брань, сдавленные крики, но она еще крепче закрыла глаза и плотнее заткнула уши.
И вдруг все стихло, Лори убрала руки и открыла глаза. Они ушли, и она осталась одна. Она подумала, что, может быть, ей все это просто пригрезилось, но на кухонном столе стояли две открытые бутылки пива.
Штаб-квартира ФБР в Манхэттене, которую Вертер выбрал в качестве оперативного центра, была заполнена людьми и шумными голосами.
– Приветствую всех, – крикнул Вертер, повесил шляпу на вешалку в углу кабинета и поднял руки, призывая всех к тишине. – А теперь скажите мне, – начал он, – знает ли тут кто-нибудь, что происходит?
– Полковник Роберт Линдгрен является пилотом президентского самолета, – начал Барри Мортон, старший агент, которого Вертер оставил ответственным на ночь.
– Я знаю, кто такой Линдгрен, – рявкнул Вертер.
Мортон замялся.
– Я не знаю точно, что вам известно, а что нет, – сказал он, – и поэтому…
– Все правильно, – согласился Вертер. – Извини. Давай с самого начала, только покороче и побыстрее.
– Хорошо. Линдгрен является пилотом президентского самолета, но во время полета в Сан-Франциско он заболел, поэтому опоздал на обратный рейс. Он летел в резервном самолете, который приземлился в Денвере, получив сообщение, что президентский самолет сбит. Линдгрен попытался устроиться в команду спасателей, но его не взяли, а парень он, как видно, упорный, поэтому поехал на соседний частный аэродром, нанял маленький самолет и вылетел в горы на поиски обломков упавшего самолета.
– А разве спасательные группы не отправились туда? – спросил Вертер.
– Нет, погода слишком плохая, вертолеты не могут вылететь. Они ждут утра, и в случае чего у них готова группа, которая отправится пешком.
– А Линдгрен сумел туда долететь?
– Долететь-то он сумел, но вылететь оттуда не сможет. Его самолет потерпел аварию где-то поблизости от места катастрофы, и связь с ним была на время потеряна. И вот полчаса назад он опять вышел на связь, сообщил, что потерпел аварию, но остался жив и отыскал обломки самолета. Но он сказал, что это не президентский самолет. – Мортон пожал плечами. – Как только нам сообщили это, я сразу позвонил вам.
Вертер посмотрел на него и, ничего не понимая, потряс головой.
– Так кто-нибудь понимает, что происходит? Если это обломки не президентского самолета, то что же это за самолет?
– Линдгрен говорит, что это «Боинг 707», разлетевшийся на куски.
– Но если он разлетелся на куски, то как же, черт побери, Линдгрен понял, что это не президентский самолет?
– Каждый самолет имеет свои бортовые номера, – подал голос Мельник. – А кроме того, у президентского самолета должны быть какие-то специальные опознавательные знаки. Для пилота президентского самолета не составит большого труда…
– Ясно, – оборвал его Вертер. – Так что же случилось? – Он обвел глазами кабинет. – Президентский самолет вылетел из Сан-Франциско и спустя час был сбит, и только теперь выясняется, что это вовсе не президентский самолет. Возможно такое? – Несколько человек одновременно открыли рты, собираясь ответить ему, но Вертер протестующе поднял руку. – Не надо мне ничего говорить! Я просто спрашиваю, возможно ли это? Если возможно, то как это произошло?
На этот раз ни у кого не возникло желания говорить. Потом слово взял Мортон.
– Как только я поговорил с вами по телефону, то сразу позвонил в Управление гражданской авиации, и они прислали к нам вот этого джентльмена…
Молодой человек небольшого роста, с курчавыми волосами, обрамлявшими лысину, поднялся со стула и протянул руку.
– Том Безвинк, рад познакомиться. В Управлении решили, что я смогу объяснить вам, что случилось, с нашей точки зрения…
– Позвольте мне сделать это, – сказал Мельник, проталкиваясь из своего угла сквозь толпу.
– А что вы понимаете в этом? – спросил Вертер.
– Я же бывший летчик, помните? Я смогу взглянуть на это с точки зрения летчика и одновременно с нашей точки зрения. – Он повернулся к Безвинку. – Вы поправите меня, если я буду ошибаться, – сказал Мельник и снова повернулся к Вертеру. – Президентский самолет должен был запросить у диспетчерской Сан-Франциско разрешение на немедленный взлет. Учитывая сложившиеся обстоятельства, разрешение было немедленно дано. После взлета диспетчерская дала ему указание следовать прямо в Вашингтон трассой для реактивных самолетов. Правильно? – спросил он Безвинка.
Безвинк кивнул.
– Трасса J-32 до Рино, далее до конца трасса J-94.
– Спасибо, – поблагодарил его Мельник. – После взлета самолет появился на экранах радаров, и радарное слежение должно было сопровождать его до конца полета. Ответчик должен был быть включен…
– Что это за штука? – спросил Вертер.
– Это прибор, который реагирует на луч радара, – объяснил Мельник. – Обычно, когда самолет попадает в луч радара, на экран возвращается отраженный сигнал, но, если самолет оснащен ответчиком, луч радара включает его, и синхронно с отраженным сигналом на экран радара поступает сигнал ответчика с обозначением заранее установленного кода самолета и высоты полета, так как только по отраженному сигналу диспетчеру трудно установить эти данные. Так что когда диспетчеры центров управления воздушным движением смотрят на экраны своих радаров, они видят не просто отметку, движущуюся из Сан-Франциско в…
– Рядом с отметкой высвечивается обозначение «борт № 1» и высота его полета, – пояснил Безвинк.
Вертер кивнул.