Он не слышал ее шагов, потому что солдаты сильно шумели, и не знал, ушла ли она или по глупости осталась у стены. Сердце у него бешено колотилось и заглушало все остальные звуки. Но если они обнаружат ее, его сердце не сможет заглушить выстрел. Он потянулся к лопате.
Дверь распахнулась. Оплывшая уже свеча высветила стоящего в дверном проеме солдата:
— Выходи!
Ладони Ника стали липкими от пота. Конни не ушла. Он знал это шестым чувством. Она была не более, чем в нескольких футах от него, по другую сторону стены. Если они поведут его за сарай, чтобы там расстрелять, то обнаружат ее. Нужно увести их в другую сторону, даже если для этого ему придется бежать. Получить пулю в спину — не очень-то завидная участь, но если это необходимо, чтобы увести солдат подальше от Конни, он согласен на эту участь.
— Куда вы меня ведете? — громко спросил он специально для Конни по-английски.
Он не успел повторить вопрос по-лампурски, как получил ответ на сносном английском:
— В бункер.
Подальше от сарая, подальше от Конни! Ник удовлетворенно кивнул.
Глава 11
Мятежники выключили магнитофон, чтобы выслушать передаваемое на коротких волнах очередное радиосообщение. Посол Уиткрафт делал заявление перед немногочисленными журналистами, прибывшими освещать события на Лампуре. Солдат, немного понимавший по-английски, был смущен тем, что не мог перевести заявление своим товарищам. Он подтолкнул Ника к приемнику.
— Переведи, что он говорит. Ну, давай же, пес империализма!
Ник выпрямился во весь рост:
— Извините меня, но империалистами мы были давным-давно, когда вы еще не знали и смысла этого слова.
Солдат сплюнул на пол.
— Сейчас мы должны были б сражаться в городе вместо того, чтоб сторожить тебя здесь, пес!
— Жаждите крови?
Он видел кровь. Впервые он увидел мертвое тело на обочине дороги три года назад. Этот вид мертвого тела на дорожной обочине и задержал его в Лампуре. Дипломатия — нужное дело, проблемы следует решать, а не скрывать их, сглаживая красивыми фразами.
Ник перевел суть заявления Уиткрафта.
— Посол сообщает журналистам, что ваш премьер сел в самолет и отбыл в неизвестном направлении. Власть перешла к народу. Вы победили.
Солдаты радостно закричали и громко заговорили, но солдат, немного говоривший по-английски, сказал сердито:
— Обман!
— Посол не станет обманывать! — возразил Ник.
— А ты, англичанин?
Ник скрипнул зубами. Вдруг Поль решит сейчас предпринять внезапное нападение, и они с Конни напорются на возбужденных и хорошо вооруженных солдат?
— Если я лгу, вы расстреляете меня утром или же после того, как полковник выступит по радио с опровержением.
— Лучше уж это мы сделаем сейчас и отправимся в Лампура-Сити сражаться!
Слова солдата вызвали радостное оживление среди его соратников. Ник схватил бутылку коа-поры, налил себе полный стакан.
— Тост, — сказал он. — Я пью в знак дружественных чувств и искреннего желания Великобритании сотрудничать с любым правительством Лампуры, защищающим интересы народа, джентльмены! Я поздравляю вас с победой!
Для Ника, мысли которого были заняты тем, как удержать любимую женщину и ее бывшего мужа от преждевременной попытки ворваться в бункер, это была выдающаяся, хотя и несколько сумбурная речь.
Вытащив из своих карманов все лампурские деньги, какие только у него были, он бросил их на стол:
— Выпьем за мир!
Солдаты охотно поддержали его инициативу, и на столе появились новые бутылки коа-поры. Кто-то разлил по стаканам. Ник подмигнул англоговорящему солдату и залпом опрокинул стакан.
— Давайте выпьем еще! — предложил он. — За вашего полковника, за его выдающееся руководство вашей борьбой и, конечно же, за простых солдат, таких, как вы, без чьей самоотверженности Лампура до сих пор была б в оковах!
После того, как каждый солдат произнес свой тост, Ник мог бы предложить теперь выпить и за Уолта Диснея, они бы его поддержали.
— За женщин! — поднял он стакан. — За прекрасных, верных и преданных женщин!
Они опустошили уже почти все бутылки. Нику любопытно было знать, что сказал бы сторонний наблюдатель, взглянув на их нелепо болтающиеся на плечах винтовки и нетвердую походку. Их радость по поводу победы подхлестнул алкоголь. И ей не было предела.