Начальник Наполеонова, полковник Солодовников, вызвал его к себе и проговорил:
– Тут такое дело, Саша (он один-единственный звал Наполеонова Сашей), надо бы все тщательно перепроверить со смертью Леонтия Свиридова. Вдруг там не все так чисто, как кажется на первый взгляд.
– Хорошо, Федор Поликарпович, – решил не спорить с начальником Наполеонов, – перепроверим.
– Вот и ладно, – благодушно проговорил Солодовников и отпустил следователя, – иди работай, Саша.
Наполеонов между тем стал думать, как убедить Лутковскую в самоубийстве Свиридова. Женщина напирала на то, что никаких причин у Леонтия для сведения счетов с жизнью не было. Деньги у него и впрямь имелись, женщины его любили, потомство с появлением каждой новой жены прибавлялось. Здоровье, опять же, по словам патологоанатома, отменное. Казалось бы, чего еще нужно человеку? Живи и радуйся! Ан нет, в прорубь нырнул.
«Но ведь могли быть и какие-то скрытые причины, – думал следователь, – которые могли подтолкнуть его к этой злополучной проруби».
Глава 4
Аграфена Тихоновна Лутковская, в свою очередь, видела следователя насквозь. «Такой лишний раз палец о палец не ударит», – сердито думала она о Наполеонове. Она считала, что все козыри в пользу того, что Леонтию кто-то помог утопиться, были у нее. Не мог он сам убить себя! Не мог. Но следователь стоял на своем и твердил ей, что нет даже косвенных улик чьей-то причастности к утоплению Леонтия.
– Назовите мне врагов Свиридова! – требовал он у Аграфены Тихоновны. – Хотя бы одного!
Но Лутковская сделать этого не могла. И Лия тоже. Никаких угроз в его адрес не поступало, никто его не шантажировал и ни с кем он не ссорился…
– Вы думаете, – обращалась Аграфена Тихоновна к следователю, – что Леонтий мог сам, по доброй воле, поехать на это заброшенное озеро?
– Конечно, мог! – живо откликался тот. – Если Свиридов решил уйти из жизни по собственному желанию, то уж точно ему не нужны были свидетели. И озеро это он наверняка присмотрел себе заранее.
– Не верю! – срывалась на крик Лутковская.
– Верю не верю к делу не пришьешь, – разводил следователь руками.
И тут, придя домой после очередной стычки со следователем, Аграфена Тихоновна вспомнила о своей старинной подруге – Марфе Егоровне Сазоновой. Когда-то давным-давно, как теперь казалось Лутковской, не в этой жизни, они вместе с Марфой приехали в город из позабытой богом деревни в поисках лучшей доли. И так как обе лучше всего умели справляться с домашними делами, то есть готовить, убираться, смотреть за скотиной, то и устроились домработницами. Скотины у хозяев не было, кроме кошек да собак. Зато были дети. За ними деревенские девушки умели ухаживать не хуже, чем за телятами.
Груня Лутковская устроилась в семью бизнесмена Свиридова.
А Марфа поступила на работу к прокурору Никите Павловичу Астахову. Но это только так говорится, что к прокурору. На самом деле всем в доме заправляла жена его Ираида Константиновна. По паспорту она была Ириной, о чем знали только самые близкие люди. Но для всех остальных она была Ираидой.
Вот и Марфа с легкой руки прокурорской жены стала Матильдой, да так ею и осталась.
Аграфена Тихоновна знала, что прокурор был давно на пенсии. «Но должны же были остаться у него какие-то связи», – рассуждала Лутковская. Это она и сказала своей давней подруге.
На что Матильда ответила: «Какие связи! О чем ты, Груня, говоришь! Этот старый пень и со слуховым аппаратом мало что слышит. А может, и притворяется, как считает Ираида Константиновна, чтобы его лишний раз не донимали. Я спрошу лучше у Эвелины, может, она что-то посоветует».
Эвелину Астахову Лутковская знала еще маленькой девочкой. Злые языки говорили, что у нее, как у несчастной Жанны Французской, дочери Людовика XI, красивыми были только волосы и глаза. Лутковская понятия не имела, как выглядела Жанна де Валуа, но она точно знала, что уродиной Эвелина Астахова не была. Хотя и росла она некрасивой и стеснительной, но зато очень умной. Вот только ум, наверное, не слишком-то высоко котируется у молодых мужчин, или Эвелине просто не везло на здравомыслящих принцев. Хотя, по мнению многих, с умом у принцев беда, если они, конечно, принцы крови, а не выбились из народа. Так или иначе, но Эвелина оставалась старой девой до тридцати пяти лет. А два с половиной года назад ей неожиданно повезло: в санатории в Ялте она встретила профессора экономики, и он, недолго думая, сделал ей предложение руки и сердца. Эвелина, взвесив все «за» и «против», согласилась стать его женой. Через год после их свадьбы и вовсе случилось чудо! Эвелина родила чудесного младенца! Девочка росла точной копией своего симпатичного отца. Профессор, которому перевалило за пятьдесят и у которого от двух предыдущих браков не было детей, был в шоке от радости! Теперь он таскает Эвелину на руках и заваливает подарками.