– Скорее всего, нет.
– Я тоже так думаю, иначе полиция за это зацепилась бы.
– Что же остается?
– Какой-то быстрораспадающийся яд. Если в крови ничего не обнаружили.
– Машину уже, конечно, эвакуировали, – проговорил Морис.
– Естественно, но тем не менее нам стоит завтра прокатиться на место преступления.
– Хорошо, прокатимся.
– Но прежде я заеду к Шуре, а потом загляну к Незовибатько. – Она не стала говорить ему о том, что еще хочет побеседовать с полицейским фотографом. Миндаугас относился к Легкоступову настороженно. Скорее всего, банально ревновал.
– Теперь давай подумаем о том, кто мог желать смерти Леонтия Свиридова, – предложила Мирослава.
– Вы хотите сказать «убить его»? – поправил Морис.
– Я сказала именно то, что хотела сказать, – грустно улыбнулась Мирослава и пояснила: – Желать его смерти мог не один человек, а убил кто-то один. Хотя и здесь возможны варианты.
– Что ж, допустим, вы правы, – решил не спорить он, – но лично я не вижу претендентов на роль недоброжелателей Свиридова.
– Да ладно тебе! – усмехнулась она.
Морис посмотрел на нее вопросительно. И Мирослава принялась рассуждать:
– Нам известно, что у Леонтия был богатый отец, наживший свой бизнес в девяностые годы прошлого века. Нажитое он не промотал, а приумножил, что позволило его сынку, не питающему страсти ни к учебе, ни к работе, жить припеваючи, не ударяя при этом палец о палец. И не просто жить самому, но и, по словам Лутковской, обеспечивать беззаботную жизнь всему своему гарему.
– Вы имеете в виду его жен и детей? – усмехнулся Морис.
– Их самых.
– Ну уж они-то, несомненно, чувствуют себя по гроб жизни обязанными Свиридову.
– Не скажи, – не согласилась Мирослава.
– Отчего же? Ведь они без забот и хлопот живут на всем готовом. Разве не к этому стремится большинство женщин? – спросил Морис.
– Я бы так не сказала, – не согласилась Мирослава. – Многие женщины хотят строить карьеру или, во всяком случае, чувствовать себя самостоятельными, зарабатывая собственные деньги. Тех, кто желает получать что-то из чужих рук, все меньше. Но если даже допустить, что все жены Леонтия Свиридова – тунеядки с психологией прирожденного иждивенца, то и в этом случае, даже получая от него все материальные блага, они могли возненавидеть его.
– Это за что же? – спросил Морис.
– Ты забываешь о том, что все они молодые женщины и у них имеются чисто физиологические потребности. Возможности же удовлетворить эту потребность они начисто лишены.
– Тут вы, пожалуй, правы, – без особой уверенности проговорил он, – но ведь далеко не все женщины обладают повышенной потребностью в сексе.
– Даже если их сексуальность не превышает норму, хотя кто ее устанавливал? Все равно мужчина требуется женщине для здоровья! – отрезала она.
Морис умолк.
Бросив на него насмешливый взгляд, она сказала:
– Ладно, перейдем от секса к социализации.
– Что вы имеете в виду? – спросил он, ожидая подвоха.
– Ничего особенного, – пожала она плечами. – Просто женщины в большинстве своем предпочитают состоять в браке. Жены же Свиридова не просто разведены, а имеют неофициальный статус соломенных вдов!
– И вы думаете, что они решили стать вдовами не соломенными, а подлинными? – не выдержав, усмехнулся он.
– Почему бы и нет? – пожала плечам Мирослава. – Теперь-то получилось все как бы по-честному.
– Честным вы называете убийство? – голос Миндаугаса прозвучал недоверчиво.
– Нет! Честным я считаю то, что теперь они не только разведены официально, но и свободны от его притязаний.
– И подачек, – напомнил он.
– Угу, – кивнула Мирослава, – теперь каждая из них получит солидный куш!
– То есть? Разве все достанется не его последней жене?
– Тоже мне юрист, – хмыкнула она. – Наследниками кроме жены Лии станут все дети Свиридова. А их матери, то есть все его бывшие жены, станут опекунами своих несовершеннолетних детей и таким образом дотянутся до денег Свиридова.
– Вы все это так живописуете, что у меня начинает складываться уверенность, что к убийству Леонтия причастны все его жены. Но в реальности это невозможно!
Мирослава весело рассмеялась и сказала:
– В таком случае перейдем к партнеру отца Леонтия, Всеволоду Анатольевичу Крутову.
– Его вы тоже подозреваете?
– А почему нет? – сделала вид, что удивилась, Мирослава.
– Зачем ему убивать сына своего бывшего партнера? Насколько я понял, Леонтий продал ему долю отца и в дела фирмы не лез.