Трактир полон людей. Женщины висят на шеях мужчин, и все танцуют под звуки банджо и гитары, на которых музыканты играют в углу. Я осматриваю гостей в поисках отца, но нигде его не вижу. Мы с Бри пробираемся через переполненный зал к стойке.
- Эй, Соул! - кричит Бри и перегибается через стойку, так что ее ноги отрываются от пола. Рубашка у нее задирается, и между ней и штанами от-крывается полоска голого тела. - Мы хотим два шнапса, - говорит она.
Старик бармен толкает к нам два стакана, и Бри громко благодарит его.
- За то, что мы выдержали целый день, не убив друг друга, - говорю я и поднимаю стакан.
- Говори за себя, - ухмыляется она, но чокается со мной, и мы выпиваем.
- Еще по одной? - спрашивает она.
- Выпивка не ограничена?
- Нет, потому что не страшно, если закончится спиртное. К сожалению, с едой не так.
Мы выпиваем еще пару стаканов и переходим в дальнюю часть трактира, где видим группу ребят, которые играют в странную игру с маленькими стрелами. Они бросают их одну за другой в круглую мишень на стене.
- Мы можем тоже сыграть позже, - предлагает Бри. Лучший игрок в группе, который больше всех попал в черное, поворачивается к нам.
- Ты проиграешь, Бри, - говорит он. - Против Семми и меня ты проиграешь в любом случае.
У него темно-каштановые волосы, которые вьются над ушами, и угловатый череп. Это Ксавье Пильтес - выше и шире в плечах, чем пятнадцатилетний, который учил меня охотиться в лесу в Клейсуте, но это он.
- Ксавье? - спрашиваю я.
Он удивленно смотрит на меня. Я вижу, что его взгляд останавливается на моих глазах: цвет серый, а не голубой. Тогда он узнает меня.
- Грей! - выкрикивает он. Мы пожимаем друг другу руки, и он хлопает меня по спине, как обычно делает старший брат. - Что за черт произошел с тобой? Где прячется твой брат?
Потом он заканчивает игру и ни разу не промахивается. Мы отходим в сторону. Год назад его поймали повстанцы как заложника. После того, как он узнал о вранье Франка, он сменил сторону. Я рассказываю ему мою историю, короткую версию, полную необходимой лжи, но он ничего не замечает. Когда я говорю о Блейне, моя совесть напоминает о себе. Мне нужно снова навестить его.
Ксавье представляет меня Семми, которой двадцать один. Она из Теама и перешла к повстанцам, когда ее отца расстреляли за то, что он подделал карточку на воду.
Бри и я присоединяемся к игре, которую они называют «дартс». В игре два на два мы с треском проигрываем. Не очень-то хорошо у меня получается бросать ровные стрелки с правильной силой тяжести. Ксавье пытается исправить положение моей руки и стойку, но это не особо помогает. Я виню в этом выпивку.
Наконец, мы заканчиваем игру и садимся за высокий стол. Хал и Полли присоединяются к нам. Мы сидим на высоких табуретках, много пьем и играем в Проклятую ложь. Она похожа на нашу игру в Клейсуте. Бри лучшая врунья из всех. Снова и снова она обводит нас вокруг пальца, и ее обман никто не может раскрыть. Я узнаю, что, когда ее забрали в Теам, она была одна. У нее нет ни братьев, ни сестер, мать давно умерла. Она думает, что отец тоже умер, после того как не смогла найти его в долине Расселин. Кроме того, я узнаю еще пару других совсем обыденных деталей, которые по какой-то причине кажутся мне более впечатляющими, чем вся история ее жизни. На ее бедре родимое пятно в виде полумесяца. Ее любимый цвет фиолетовый, цвет облаков перед закатом. Она до сих пор не может привыкнуть засыпать без шума прибоя.
Игра продолжается, и мы смеемся все громче и громче. Все участвуют. Я не могу вспомнить, когда последний раз так смеялся.
Намного позже, когда все веселятся и уже сильно пьяные, Бри пытается дойти до стойки за выпивкой и падает с табуретки. Полли просто визжит от смеха, и все тоже смеются.
- Отведу ее домой, - объявляю я. Никто не возражает, ей на сегодня хватит. Мы долго добираемся до ее квартиры. Я тоже принял изрядно, и Бри все время отправляет меня не в те коридоры, и потом мы, спотыкаясь, возвращаемся обратно. Она всем своим весом висит у меня на шее и невнятно бормочет то, что никогда не сказала бы трезвая: какой я милый, что вступился за нее перед Дрейком, как она хочет еще раз все начать с начала, тогда она не была бы такой грубой во время моего ареста.
- Так сложно понять правду, - лепечет она, когда мы подходим к ее комнате. - И ты, наверное, боялся… Ты знаешь, когда. Когда мы думали, что ты… клон, - она молчит некоторое время. - Мне жаль, что я не была милой с тобой, - добавляет она.
- Не нужно, - отвечаю я. Осторожно отпускаю ее и пытаюсь открыть дверь. Она стоит и качается, как лист на ветру.
- Правда, мне очень жаль, - продолжает она упрямо. Рубашка со-скользнула с плеча, а глаза такие голубые, что кажутся мягкими синими озерами. Она подходит очень близко ко мне, так, что ее ресницы касаются моего подбородка, и кладет руки мне на грудь. Я знаю, чего она хочет, и отворачиваюсь.
- Почему ты не хочешь меня поцеловать? - просто спрашивает она. Ее голос как у ребенка.
- Ты совсем не хочешь, чтобы я поцеловал тебя.
- Хочу.
- Нет, не хочешь.
Застыв, мы стоим перед дверью. Бри опускает руки.
- Я для тебя некрасивая.
- Не в этом дело, - возражаю я.
- Почему тогда? У тебя есть девушка? Ты женат?
- Что значит женат?
- Ну, ты знаешь — два человека, кольца. Навсегда вместе, - она слегка колеблется.
Я думаю об Эмме. Вместе как птицы.
- Нет, я не женат, - говорю я.
- Тогда поцелуй меня, - она прижимает руки к моей груди и снова подходит ближе. На этот раз мне сложнее отказывать ей. Как всегда, мне хочется подчиниться своим чувствам. Но не с Бри. Мы полные противоположности. То, что мы чувствуем, скорее всего утром исчезнет. Кроме того, я люблю Эмму. Эмму, а не Бри.
- Я не могу, - говорю я и беру ее за руку. Рука у нее теплая и мягкая под моей ладонью. Слова вырываются у меня быстрее, чем я успеваю подумать. - Но если утром ты проснешься и все еще будешь этого хотеть, я поцелую тебя.
Бри смеется. Потом нагибается вперед, и ее тошнит на мои сапоги.
29 глава.
Когда следующим утром я захожу в зал для тренировок, то не нахожу там Бри. Элия еще раз заставляет нас пройти через ад. Каждый мускул в моем теле болит и напряжен как натянутая тетива лука. Мне кажется, что я разбит надвое, но во время упражнений мое тело постепенно расслабляется.
Когда, наконец, тренировка заканчивается, Элия снова поздравляет меня с моими успехами и покидает комнату вместе с моим отцом. Я иду в столовую, чтобы пообедать, разворачиваюсь на полпути и иду в больницу навестить Блейна.
Блейн лежит в кровати с чистой повязкой. Он все еще спит. Я стою в двери и смотрю на него. Медсестра прерывает меня, подходя ближе, но она не знает, что я боюсь. Проводить время с кем-то, кого могу потерять, самое худшее из мучений. Блейн и я преодолели это вместе после смерти мамы. Мы сидели на ее кровати, держали ее руку и говорили ей, что любим ее, и то, что это был день, когда она не проснулась, сделало все еще хуже.
Наконец я набираюсь, смелости и заставляю себя сделать несколько шагов. Я сажусь на край кровати и беру его руку. Затем разговариваю с ним, как предложила ночная медсестра. Я рассказываю ему все: о нашем пути через лес, о водопаде за скалой, о Бри и мятежниках, о нашем отце и о правде, которую я так долго искал, о Франке и Харви, о Проекте-Лайкос и похищении. Этот разговор открывает мне глаза на то, что сейчас я понимаю, как я одинок, несмотря на то, что у меня есть ответы. Без Блейна я только половина одного целого.
-Просыпайся, Блейн. Пожалуйста. Я не справлюсь один.