Из калитки выходили какие-то люди. Они не замечали Юсуфа, а он внимательно рассматривал каждого. Полная женщина с ярким платком на голове вполне может быть ее матерью. Подросток лет двенадцати, скорее всего, брат. Женщина с младенцем на руках. Тетя? Или старшая сестра? А где же она?
Наконец она вышла, забрала какой-то сверток у водителя подъехавшей машины, бросила на Юсуфа удивленный взгляд и вновь впорхнула в ворота. Без накидки и без платка она была еще прекрасней. Черные волосы разметались по плечам, тонкая талия, подчеркнутая широким поясом, нежные розовые щеки. Грудь рассмотреть не удалось. Ее скрывала длинная просторная галабея[8]. Зато, когда она наклонилась к окну машины, под тонкой тканью явно обозначилась крепкая нога. В зеленую калитку вошел молодой мужчина. А вдруг это ее жених?! От этой мысли Юсуфу стало жарко. Спокойно, спокойно. Скорее всего, они не обручены. Не стала бы обрученная девушка выходить на улицу без платка. Даже на минутку. Еще не все потеряно. Но медлить нельзя. Юсуф вытер пот со лба тыльной стороной ладони и встал. Он должен решить все прямо сейчас. Юсуф перешел дорогу, подошел к зеленой калитке и остановился. С каждой секундой, его решимость испарялась, как диэтиловый эфир на солнцепеке. Он был хирургом и привык принимать быстрые решения, от которых зависели чужие жизни. Но сейчас откуда-то изнутри поднялось смутное чувство неуверенности в себе. Люди, которые были за этой калиткой, одной крови с ним, но они ему непонятны. Он отвык от их взглядов, от уклада их жизни и привычек. Как они его встретят? Не вытолкают ли взашей так, что потом будет стыдно вспоминать об этом всю жизнь? Юсуф глубоко вздохнул. Не вытолкают! Он не позволит себя вытолкать. Он будет вежлив, но настойчив и тверд. И вызовет уважение к себе. Юсуф протянул руку и толкнул калитку. Пожилой мужчина прекратил копать, медленно разогнулся и уставился на него, опираясь на свою лопату. Юсуф увидел черную с проседью бороду, красно-белую клетчатую куфию. Черные глаза, смотрели на него с неожиданной усмешкой…
Через четыре месяца, на их свадьбе, отец Зары Басиль со смехом рассказывал гостям об этой минуте.
— Как я не убил его тогда? Один Аллах знает. Подходит он ко мне, бледный, глаза горят, и говорит: «Уважаемый, я не знаю, как ваше имя, но я хочу просить руки вашей дочери». И главное, лопата была под рукой…
Через год у них родился сын. Юсуф сам принимал роды и первым поцеловал своего первенца. Потом долго сидел у постели Зары, целовал ее губы, лоб, глаза и говорил, как он с ней счастлив. Зара молча прижимала к щеке его ладонь. Малыша они назвали Саидом. А еще через семь месяцев он встретился с Тайсиром. Юсуф еще долго содрогался, вспоминая страшные обстоятельства этого знакомства.
…Праздничное застолье на Ид-эль-Фитр[9] решили делать у тестя с тещей. Собиралась вся семья, но родителей Юсуфа ждали только к вечеру. Имам Абдулгафур должен был закончить предпраздничный сбор платежей за содержание мечети и в помощь бедным. Женщины возились на кухне, а Юсуф вышел прогуляться с малышом Саидом. За ним увязался младший брат Зары Шакур. Солнце пекло нещадно, хотя стрелки часов показывали половину пятого. Юсуф думал о том, что им надо бы вернуться не позже чем через час. Из-за традиционного разговения финиками в мечети молитва начиналась раньше обычного. А еще надо успеть встретить родителей на автовокзале. Шакур толкал перед собой коляску. Юсуф посматривал на лавки, из которых запоздавшие покупатели выгребали все, что могло порадовать их желудки после долгого поста месяца Рамадан, и думал о том, как следующим летом отвезет Зару в Саратов, покажет ей великую реку Волгу и познакомит со своими приятелями по институту и по больнице. «Не забудь познакомить с приятельницами», — шепнул ехидный внутренний голос. Юсуф улыбнулся. Проехавшая мимо машина обдала их водой из лужи и громко просигналила. Юсуф возмущенно вскинул голову. Он же разбудит малыша! Огромный «Линкольн», заляпанный грязью так, что трудно было разобрать его цвет, взвизгнул тормозами у ближайшего перекрестка и скрылся за углом. «Наглец!» подумал Юсуф и заглянул в коляску. Саид спал, смешно надувая губки. Юсуф хотел сказать Шакуру, что пора поворачивать, и в этот момент за поворотом грохнуло.
Потом, беседуя со следователем, Юсуф сказал, что видел вылетевшую из-под низких облаков ракету. Вернее, не ракету, а тонкую серебристую стрелку, мелькнувшую между тучами и землей. Следователь качал головой и не верил. Вскоре и сам Юсуф тоже стал сомневаться, мог ли он увидеть эту стрелку над крышами низких домиков перед самым взрывом? Нет, конечно, не мог. Он ведь перед самым взрывом нагнулся к коляске, а не смотрел на небо. Но это видение — серебристая стрела под облаками — почему-то застряло в памяти. За поворотом выли сирены автомобильной сигнализации и пронзительно кричали женщины. Оттуда валил дым, и туда бежали люди. Шакур смотрел на Юсуфа умоляющими глазами. Юсуф отобрал у него коляску и быстро развернул ее. Если этот мальчишка хочет идти туда, пусть идет, а он с малышом должен быть как можно дальше от этого ужаса, от запаха горелого мяса и расплавленного металла. Юсуф уже сделал несколько шагов, как сзади раздался отчаянный крик:
8
Галабея — рубаха до пят, без ворота, которую носят в арабских странах и мужчины, и женщины.