Найл срезал ножом несколько маковых коробочек и положил в карман, чтобы показать Симеону: не исключено, что старый лекарь их когда-то видел и скажет, что это такое.
Посланник Богини уже сомневался, об этом ли маке говорил Стииг в Белой Башне.
Затем при помощи прихваченных веревок Найл с Мирдо привязали двух маленьких человечков к спинам пауков, что было удобнее, чем к спинам жуков, так как у пауков можно зацепить веревки за восемь лап, и группа тронулась в обратный путь через горы.
Восьмилапые не забывали посылать ментальные импульсы во все стороны, прочесывая местность, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох. Но никаких врагов поблизости не наблюдалось. Куда же делись все жители гор?
Остальные члены отряда встретили группу Найла, как героев. Все с интересом рассматривали продолжающих пребывать в мире грез маленьких человечков. А Найл тем временем обратился к Симеону, продемонстрировав принесенные с собой маковые коробочки. Симеон собственноручно проколол одну и выдавил сок себе на ладонь, лизнул, потом сплюнул.
— Такую гадость я еще не встречал, но это чем-то напоминает дурман-траву. Растет такая в наших местах. Там сок дают семена. И вкус похож, и результат, — лекарь кивнул в сторону маленьких человечков, уложенных на тент, у которого дежурили четыре паука. — Ни в коем случае не пробуй. И самое страшное: к ней очень быстро привыкаешь.
— Через сколько они проснутся? — уточнил Найл.
— Думаю, что к вечеру.
Симеон оказался прав. Когда солнце стало клониться к закату, очухался второй житель гор, которого Найл не будил на поле. В большом удивлении он огляделся по сторонам, с трудом фокусируясь, как и его товарищ днем. Наконец он понял, где и в окружении кого находится — и тут появился страх.
Его волны мгновенно уловили пауки и передали Найлу. Житель гор страшно испугался и задрожал всем телом. Он считал, что его вскоре съедят.
Посланник Богини решил, что сейчас самое время допросить пленника, подошел к тенту и опустился на него напротив проснувшегося человечка.
— Как тебя зовут? — поинтересовался Найл вслух.
— Берг, — пролепетал пленник, продолжая дрожать, и тут же спросил: — Ты отдашь меня паукам?
— Все зависит от того, станешь ты помогать нам или нет. Для начала ты должен ответить мне на несколько вопросов.
Берг судорожно закивал, а потом к удивлению Найла попросил дать ему какую-то теплую одежду. Начальник отряда, не ожидавший подобной просьбы (считая, что Берг дрожит только от страха), подключился к сознанию пленника и понял, что тому в самом деле очень холодно.
«От страха?» — подумал Найл. А можно замерзнуть от страха? Вообще-то в этих местах в самом деле было немного прохладнее, чем в городах, возможно, от камня, но ни Посланник Богини, ни кто-то другой из его товарищей даже не думали надевать теплую одежду, которую они, правда, прихватили с собой.
Найл тут же отдал распоряжение и Бергу принесли накидку. Он закутался в нее, но его зубы продолжали стучать.
— Ты нездоров? — уточнил Посланник Богини.
— Нет, то есть да… Ну, я хотел сказать…
— Успокойся, пожалуйста, — мягко сказал Найл. — Тебя никто не собирается есть. По крайней мере пока. Почему тебе вдруг стало так холодно?
— Это… случается всегда… — пролепетал Берг. — После того… как пройдет действие сока. Мы…
— Я знаю, что вы с другом пили сок из маковых коробочек. Зачем?
Берг задумался, не зная, как ответить на вопрос Посланника Богини. Подключившись к его сознанию, Найл понял, что пленник в самом деле не может объяснить, почему он пьет маковый сок.
Ему просто становится хорошо после того, как он его выпьет. А когда действие сока заканчивается, ему плохо. Вот и сейчас ему снова хотелось бы заполучить хотя бы одну маковую коробочку. За это он был готов на многое.
Найл достал из кармана мечту пленника и продемонстрировал ему, как недавно демонстрировал пудреницу Раисе. Глаза у Берга тут же загорелись и он непроизвольно протянул руку к коробочке. Но Найл убрал ее в карман и спросил:
— Где скрываются остальные ваши?
— Я не знаю! — в отчаянии воскликнул Берг, в самом деле не представляя, как понял Найл, опять читая мысли пленника.
Берга с приятелем выгнали из их племени. Так поступали со всеми, кто пристрастился к соку из маковых коробочек. Этим соком племя торговало, обменивая его на необходимые им продукты и орудия труда.
В горах также произрастали и другие культуры, все они давали или лечебный, или дурманящий эффект.
С самого детства маленьким человечкам внушали, что нет большего прегрешения, чем самим использовать то, что является предметом торговли с другими жителями окрестных мест.
Но запретный плод всегда сладок. И многие шли на прегрешения. Кто-то делал это один раз, кто-то дважды. За прегрешения жестоко наказывали, однако, после третьего выгоняли из племени, считая, что такого человека уже не исправишь.
— И много у вас грешников? — уточнил Найл.
— Вообще-то нет, — ответил Берг и стал рассказывать дальше.
В племени также есть так называемая показательная пещера, где как раз держат пристрастившихся к какому-то из снадобий, считая, что наглядный пример является самым убедительным.
Как правило, там оставляют только двух-трех представителей племени: зачем кормить всех грешников и тратить на них еду? Двух-трех достаточно, чтобы показать, что происходит с человеком, нарушившим закон.
Молодежи демонстрируют, как зависимые или от сока, или еще от каких-то трав люди выполняют любые приказы, чтобы получить заветную дозу.
Но кто-то все равно решается попробовать, думая, что сделает это лишь один раз. Однако, остановиться удается далеко не всегда.
— Почему попробовал ты? Из любопытства?
— Нет… У меня погиб отец… Через месяц — старший брат. Их убили пауки. Мне было очень тяжело пережить эти утраты. И тогда один из друзей — его уже нет в живых — сказал, что если я выпью сок из коробочки, мне станет легче. Я долго не решался, но мне было так тошно… И я отправился вместе с ним на поле. Тот парень уже давно пил этот сок, просто я об этом не знал, никто в племени тогда еще не знал. Я тоже выпил соку. И мне в самом деле стало легче. Мне было легко только когда я пил сок. Я стал регулярно ходить на поле. Меня поймали. Но наказание не подействовало. Я хотел уйти от жизни, но в то же время не умирать. А когда ты пьешь сок, то получается как раз такой эффект. Ты живешь — я ведь жив, правда? — но тебе кажется, что у тебя все хорошо. Понимаешь?
— Не очень, — признался Найл, хотя он и знал, что Берг говорит именно то, что думает. Все так и было. Он уходил от своей душевной боли в фантастический мир грез, где все хорошо и отец с братом все еще кажутся живыми.
У Найла в жизни тоже были периоды, когда ему становилось тошно, взять хотя бы смерть Мины, но уходить от реальности? В особенности, когда он знал, что от него зависит столько людей? И ведь боль проходит со временем, сама по себе, и ее заменяют какие-то положительные эмоции, которые дает окружающая действительность. И ведь эти эмоции обязательно будут! Обязательно произойдет что-то хорошее, что поможет боли уйти…
Но кто-то, более слабый, чем Найл, выбирает легкий путь: белый порошок, маковый сок, дурман-траву или другие, подобные культуры. «Как все-таки хорошо, что в наших местах они не растут в таких количествах!» — подумал Найл. Иначе ему бы тоже пришлось придумывать, как уберечь молодых людей от пагубных привычек. Пока этой проблемы в их землях не стояло. Найл надеялся, что она не встанет никогда.
— То есть ты не представляешь, где сейчас находятся твои соплеменники? — вернулся Посланник Богини к интересовавшей его теме.
Берг судорожно замотал головой.
— Но ты, по крайней мере, можешь показать, где ты жил с ними? Где стоял твой дом?
— Но у нас нет никаких постоянных домов! — воскликнул Берг, раздражаясь непонятливости Найла.