- Ты мне свои подколки брось. Раньше у тебя рот правильно открывался. Для того дела, для которого и предназначен. Он поправил рукой член, который уже оттопыривал брюки. А теперь не по рангу хайло разеваешь. Смотри, уволю! Напугал ежа голой жопой! - вскипела Элла. - Нравится, когда в рот беру? А когда правду-матку тебе в глаза режу - не нравится, значит? Уволь, касатик, рискни здоровьем* Да на первой же сделке запалишься. Раньше хоть братец уголовный прикрывал. А теперь? Где он, где?…, - Уйди лучше, - сощурил глаза Вертяков, - с глаз моих. От греха подальше. Он обиженно засопел, потому что секретарша посмела затронуть святое брата. И хотя Элла Арнольдовна склонила свою подмалеванную физиономию почти к животу начальника - у того желание резко пропало. Иди в жопу! Кому говорю? Секретарша отпрянула. - Так, значит. Угу. Я тебе припомню это, Борюня. И вышла, виляя задницей еще более демонстративно. Дверь за собой захлопнула так, что подпрыгнул от неожиданности даже президент на портрете, висящем над обширным рабочим столом Вертякова. - Ага. Припомни, сука! - запоздало крикнул ей вослед Борис Тимофеевич. И снова на него навалились печальные мысли о пропавшем брате. Не бывает так, чтобы человек пропал бесследно. Бывает, конечно, что кто-то и пропадает. Но то - разве люди? А областной смотрящий - не та фигура, кому исчезать положено. А вот, поди ж ты, исчез. Исчез в тот момент, когда должен был прогреметь на весь преступный мир - провести совместную операцию воров с ОМОНом никому пока не удавалось. Не удалось и ему. Но Вертяков никак не мог понять, что могло случиться. Брат вечером перед мероприятием рассказывал, что все идет как по маслу. Что с омоновским комбатом он закорешился - и тот сам поведет роту на штурм логова наркоторговцев. Что даже вертолеты поддержки будут обеспечены… Так куда все это делось? Катера, люди, братва и менты, вертолеты? Как корова языком слизала. Заблудились в тайге? Невозможно. Перебили друг друга, как две рати в сказке о золотом петушке? Такое только в сказках - чтобы все до единого погибли, а в тайге - никаких следов побоища, И уж самое невероятное - что американец ухитрился всех перебить, У него должна была дивизия быть в наличии, чтобы роте ОМОНа противостоять и взводу братков, И тем не менее все пропали бесследно. Хорошо, что предусмотрительный Борис Тимофеевич не отдал ОМОНу никакого письменного распоряжения. Все на устных договоренностях с подполковником Сидорчуком - комбатом. Поэтому и разговоры эти сгинули вместе с пропавшим ментом. Хоть это немного успокаивает. Не то давно бы полетела в кусты буйная головушка хозяина района…, Пока все вроде бы обошлось. Но надолго ли успокоились? Где гарантии, что комбат не успел комулибо обмолвиться или, что еще хуже, доложить по команде?… Вот и сиди теперь, жди. Упадет ли небо на башку - или пронесет? Эх.,. Борис Тимофеевич снова потянулся за коньяком. //-***-// К нашей томской штаб-квартире мы с Тимуром пробирались закоулками. И вошли не сразу. Сначала минут тридцать из кафе напротив нашего дома на Карла Маркса понаблюдали за главным входом. За это время почтенная соседка с пятого этажа, старушка с венчиком седых волос, спокойно вышла из подъезда в ближайшую булочную и вернулась без всякого опасения, что было недурным знаком. Выбегали детишки-школьники - брат и сестра - из квартиры над нашей. Ненадолго наведывался работник жэка в оранжевой фуфайке, В общем, никаких признаков засады в «засвеченном-подъезде не обнаруживалось. Конечно, после -Чулымского побоища» вряд ли можно было ожидать, что у местной братвы есть силы следить за нами денно и нощно. Но береженого, как известно, и судьба бережет. Тем более что кто-то ведь спалил мой дом, мой родной, собственноручно выстроенный дом. Сука] Найду - изуродую, как Бог черепаху… Допив вполне приличный «эспрессо» и убедившись, что засады не видно, мы прогулялись по противоположной стороне улицы до перекрестка и свернули на проспект Ленина. А уже оттуда скользнули в проулок имени знаменитой монголки Батчимэг Энхжаргал. Которую ни я, ни Тимур так и не научились выговаривать и именовали по-простому: «Бэтмен Заржал». Чередой типично петербургских двориков, приведенных к 400-летию Томска в весьма презентабельный вид, мы просочились к нашему второму входу и, соблюдая все возможные меры предосторожности, открыли дверь. Неожиданных гостей в резервной хазе не наблюдалось, но следовало проверить и основную. Первым делом я бросился к Серверу Нашей ЛОКаЛЬНОЙ СеТИ, который молотил круглосуточно и через многочисленные датчики, установленные по всем углам Штаб-хаЗЫ, СЛеДИЛ За безопасностью жилища. Электронный сторож подморгнул мне ЗелеНЫМ ЭКраНОМ: расслабься, мол. Все чисто. ТИМУР уЛЫбнуЛСЯ: Сюда ПОКа не ДОбраЛИСЬ, МСТИТеЛИ. Поживем - увидим, - мудрость из меня просто перла. Я толкнул вдоль стены небольшую этажерку на колесиках, заставленную шедеврами изящной словесности от Гомера до Марин и ной с Лукьяненко, и пристально вгляделся в освободившийся участок поверхности, Приложив указательный палец к едва заметному, будто выгоревшему на СОЛНЦе, ПЯТНЫШКу, привел В Движение ЭЛеКТрОДВИГатеЛИ, С еле слышным жужжанием сдвинувшие стальную дюймовую плиту, открывавшую проход в главную хазу. Внимательно оглядев нишу, выдолбленную в капитальной метровой стене, я убедился, что наш домашний арсенал, разложенный на специально обустроенных полках, в целости и сохранности. Взял в левую руку надежный «Глок», задвинул металлическую дверь в резервную квартиру и уже с большей уверенностью ткнул пальцем в дактилоскопический датчик, открывая проход в основное помещение, выходящее окнами на улицу Карла Маркса. В дверце шкафа, внутри которого я оказался, был вставлен специальный замаскированный глазок, через который я видел, что внутри помещения посторонних нет. Только теперь я слегка расслабился и вышел в наш городской «бункер», обошел остальные комнаты явочной квартиры и сказал в микрофон на компьютерном столе: