Он разомкнул веки, и перед его взором снова были зеленые глаза. Но в этот раз взгляд был беспокойным. А сам Арлен лежал на спине, под ним был твердый пол. Ведьма нависала сверху и гладила его по щекам.
— Очнулся, — облегченно выдохнула она. — Перестарался ты, неразумный.
— Что… — закончить вопрос не получилось, сухость драла горло. Ведьма тут же поднесла к губам чашу и помогла приподнять голову, чтобы сделать глоток. Все та же медовая вода. После нее стало легче. — Что стряслось?
— Ты настолько расстарался, что упал без чувств. Бывает с непривычки.
Арлен снова посмотрел на ведьму. Ее щеки алели здоровым румянцем, а на плече остался четкий и глубокий след от зубов.
— Спасибо тебе, — улыбнулась ведьма и снова погладила по щеке. — Мне понравилось.
— Это хорошо, — ответил Арлен. Ему очень хотелось извиниться за несдержанность, но он не стал. Негоже извиняться, когда тебя благодарят.
— Да, хорошо. И колдовать мне теперь будет легче.
— Почему?
— Унаследовал ты от своей матушки одно интересное свойство. Только злоупотреблять им не стоит.
Арлен ничего не понял. Но он слишком устал, чтобы спрашивать и выяснять. Он закрыл глаза, замлев от ласковых рук, и вскоре заснул.
Проснулся он уже днем и еле разлепил глаза. Рядом все также была ведьма, она опять ругалась под нос на своем языке. Она сказала ему что-то про лихорадку и приказала спать дальше. Арлен послушался. Снова он проснулся уже поздним вечером. Ведьма дремала рядышком, привалившись боком к стенке. Волосы растрепались неровными локонами по плечам, в руках лежала тряпка. Еще одна такая же, — все еще немного влажная, — упала со лба, когда Арлен принялся вставать.
Похоже, лихорадка была у него, а ведьма весь день за ним ухаживала. Да так и заснула, умотавшись. Оставить ее так Арлен не мог, он поднял ее на руки, уложил на лежанку и укрыл одеялом. А сам пошел вниз. Хотелось есть.
Внизу в тот вечер было неожиданно тихо. Никаких ведьм за столом, лишь одинокая свечка, которой не хватало, чтобы нормально осветить общий зал. Арлен пошел на кухню, нашел там остатки ужина и принялся есть.
— Кто это у нас тут? — раздался вопрос за спиной.
От неожиданности кусок встал поперек горла, и Арлен закашлялся. По спине прошлась чья-то рука, и дышать сразу стало легче. Он обернулся и увидел старуху, главу ковена. Вроде бы ведьма называла ее Ровеной.
— Кушай- кушай, не обращай на меня внимания, — сказала она и прошла дальше. — Проголодался за день, оно и понятно. Еда дает силу, а больным она ой как нужна. Кушай, выздоравливай.
Она говорила и заваривала какие-то травы в чаше. Потом села с этой чашей напротив и пригубила. Арлен старался не смотреть на нее слишком явно. Вдруг и эта полезет, а его ведьмы тут нет. Нехорошо получится.
Он продолжал есть, хотя аппетит уже пропал. И все-таки Арлен упорно пережевывал куски и глотал. Внутри росло беспокойство.
— Не смотришь в глаза, — заметила старуха. Она отставила чашу в сторону, но из руки не выпустила. — И правильно, не смотри. А то утонешь с концами.
Она облокотилась и придвинулась к нему, протянула руку. Арлен замер, не смея пошевелиться. Что старая делает? Чего удумала?
Главное — не смотреть.
Рука приблизилась к голове, и Арлен почувствовал, как старуха выдрала клок волос. Он ойкнул скорее от внезапности, чем от боли, и в недоумении все-таки посмотрел на ведьму. Та сосредоточенно кидала волоски по одному в свою чашу и что-то там высматривала.
— Ух ты! — тихо воскликнула она, а потом сменилась в лице и сожалением вымолвила: — Ай-яй-яй, как не хорошо. Хмм…
Она кидала волоски и бубнила под нос, пока в руке не остался всего один.
— Вот значит как. Понятно. Все мне теперь понятно. Вот почему дитя старается. Понятно все.
— А мне вот ничего не понятно, — не выдержал Арлен.
— И не должно быть. Ты ведь мужчина, — выдала старуха. Она провела рукой по собственным белым космам и вытащила длинный волос, а затем принялась вязать узелок с его собственным. — Вам и не нужно понимать, не дано оно вам, неразумным.
Она сунула руку в чашу, пошелудила там, вынула и стряхнула. Потом кинула туда узелок и выпила залпом, шумно глотая.
В голове помутилось. Арлен поморгал, тряхнулся, но странный морок не уходил. Он снова посмотрел на старую ведьму.
И все-таки она очень красива. До невозможности. Так и хочется…
Щеки коснулась ладонь. Ровена. Да, его Ровена гладила его, и он, млея, сам потерся об ее руку.
— Расскажи про нее, — велела она. И Арлен сразу понял и принялся рассказывать.
— Бренна меня поцеловала у реки, и я влюбился. У нее губы были странного вкуса, будто железного. Может, потому что она дочь кузнеца? Она хотела, чтобы я ее любил и слушался, вот я и…
Загривок прострелило болью, а в глазах потемнело. Сквозь шум в ушах Арлен слышал голоса. Вроде бы два. Они кричали и спорили, но о чем?
Он не помнил, как вернулся наверх и улегся на свое место. Не помнил, что происходило после. Но помнил, что ему нравилось, помнил, будто горел изнутри, помнил чужой голос и дыхание. А еще запах трав, яркую зелень и имя.
Ула.
Когда он проснулся, в его объятьях спала ведьма.
Глава 7
В голове была пустота. Никаких мыслей, никаких тревог. Лишь один вопрос вспыхнул искрой и тут же погас.
«Почему?»
Ведьма мирно сопела ему в плечо, прижимаясь всем телом. Она была теплая, мягкая, и в его руках ощущалась на удивление правильно. Словно так и должно быть. И так было хорошо, что Арлен чуть крепче прижал ее к себе и снова уснул.
Проснулся он от легких покусываний, уже привычных. В руках все еще уютно лежала ведьма. Она все-таки затащила его на лежанку? Нет, под ними точно были шкуры и пол. Значит, сама улеглась к нему. Арлен разомкнул руки, перевернулся на спину и раскинулся звездой, полностью освобождая ведьму.
— Помнишь, что было вечером? — спросила она, укладываясь на него сверху. Еще и поерзала, чтобы удобнее расположиться. Чертовка и бесстыдница.
Арлен покачал головой. Он помнил, что проснулся голодным и пошел есть. Помнил, что на кухне была глава ковена. Но больше ничего в его дырявой голове не задержалось.
— Ровена околдовала тебя, — сообщила ведьма. Арлен открыл глаза и приподнял голову.
— Околдовала?
Ведьма кивнула.
— Теперь все в порядке, больше она к тебе не приблизится. Как и другие ведьмы.
— Если ты так говоришь…
Арлен снова улегся головой на шкуру. Согнать бы ведьму, чтобы не томила душу и не искушала тело. Но отчего-то Арлен не мог этого сделать, слишком приятна была ее тяжесть.
Вдруг в памяти всплыло имя.
— Ула, — произнес он вслух.
Ведьма вопросительно промычала, откликаясь.
— Так это твое имя? — уточнил Арлен.
— Да. Я назвала его вчера. А сказал, что не помнишь, — улыбнулась она и огладила щеку пальчиком. Арлен прикрыл глаза. Он ведь может позволить себе пару мгновений удовольствия?
И все-таки так нельзя. Как бы приятны ни были эти прикосновения, но приличия не позволяли пользоваться симпатией девушки в таких корыстных целях. Арлен не мерзавец и не собирается им становиться.
— Прекращай, — сказал он, отвернув голову.
— Опять? — расстроенно спросила она, но руку от лица убрала.
— Мы даже не помолвлены, чтобы вот так… — Арлен неопределенно махнул рукой, указывая на их положение.
Ведьма — Ула — вздохнула, опустила голову и нехотя принялась подниматься. Арлен встал следом и принялся убирать шкуры и одеяло с пола.
За завтраком ведьмы вели себя очень тихо и старались лишний раз не смотреть в их сторону. Главы ковена не было, впрочем тощей и пары других ведьм тоже было не видать. Ула не придавала этому значения и вела себя совершенно обычно, улыбалась и беседовала со своими сестрами о несущественных делах. Постепенно и другие ведьмы расслаблялись и заводили разговоры. Под конец трапезы толстушка громко прокашлялась, привлекая к себе внимание. Ведьмы затихли и повернулись к ней.