Арлен молчал и ждал удара. Но и отец ждал, слишком долго ждал.
— На кой убил пастуха Дея? — спросил отец, и его рука постепенно сжалась в кулак рядом с мешочком.
— Что? — вскинулся Арлен и посмотрел в лицо отца. Впервые за последние годы. Прежняя суровость превратилась в злость, проросла в глубоких морщинах на лбу и мешках под глазами.
— По приказу ведьмы? — продолжал выспрашивать он.
— Я не убивал никого! И она бы мне такого не приказала! — получилось слишком громко и эмоционально. И пусть. Терпеть беспочвенные обвинения он не собирался.
— Ты, щенок, на меня голос не повышай, — прошипел отец, еще сильнее сжимая кулак и подаваясь телом вперед. — На кой Дея убил?
Арлен смотрел в глаза отца и видел ярость. Мальчишечий страх бился в грудине испуганным сердцем, а в горле стопорился комок. Арлен сглотнул и продолжил смотреть. Отец сам учил его говорить только правду. И от своей правды Арлен не отступил.
— Я его не убивал, — вкрадчиво произнес он.
Отец нахмурился на мгновение, и его взгляд сменился. Он несколько раз моргнул, посмотрел на мешочек перед собой, постучал пальцем о столешницу.
— Тогда рассказывай, — повторил он и пододвинул мешочек Арлену. — Как с ведьмой спутался?
Отец знал только слова охотников, а те наврали, что Дея убил Арлен. Тогда чего хочет отец? Узнать его правду и впервые встать на сторону сына? Верилось с трудом, но искорка надежды все-таки теплилась в сердце.
— Охотнику в темечко что-то стукнуло, и он попытался меня пристрелить. Ведьма меня спасла и приютила, — коротко пересказал Арлен, забрал мешочек и сунул за пояс. — И подстреленное плечо вылечила.
— И? Почему вернулся только сейчас? За мешочком своим?
— Да, — кивнул Арлен.
— К ведьме вернешься? — не отставал отец.
Арлен снова кивнул, не раздумывая ни секунды. Да и о чем раздумывать? Отцу он никогда не был нужен, и теперь вряд ли что-то поменялось. Но если отец попросит остаться… Как быть тогда?
— Влюбился в нее?
Арлен снова кивнул.
— Понятно, — голос отца потух. Он уткнулся взглядом в стол, сгорбился, расслабил кулак и обхватил второй ладонью. — Я тоже в твою мать… С первого взгляда… Красивая она была, не зря ведьмина дочь. Ведьмы все красивые. Вот и ты ладный вышел, по ее подобию. Какая она была красавица, ненаглядная моя…
Впервые отец был таким. Печальным и как будто уязвимым. Впервые вспоминал маму после ее смерти. Оттого до Арлена не сразу дошел смысл сказанных им слов.
— Мама была дочерью ведьмы? — переспросил Арлен.
Отец медленно кивнул.
— Поэтому она меня звала другим именем?
— И в лес водила тоже поэтому, — добавил отец. — Чтобы ты с маленькой ведьмочкой сдружился.
Сдружился? Но он не помнил никаких маленьких девочек! Разве могла у Улы быть…
Когда мать была жива, Ула сама была маленькой девочкой. Ведь ведьмы тоже живут и стареют. Он видел старуху Ровену и других зрелых ведьм. А Ула была среди них самой молодой.
И она назвала его Феланом в первую их встречу, ему не показалось. Получается, правда, то была далеко не первая встреча. Почему же тогда Арлен совсем ее не помнил?
— Иди уже, — выдохнул отец и сгорбился еще сильнее.
Арлен кивнул, встал из-за стола и не прощаясь вышел из дома. Он шагал в сторону леса, уже не заботясь о том, увидят ли его. До опушки рукой подать.
Вот только между деревней и лесом стоял дозор из деревенских юношей и пары охотников. Они смотрели в сторону леса и изредка переговаривались друг с другом. Но почему? Их же не было, когда Арлен возвращался в деревню. Или же дозор специально выставили на ночь?
— Прихвостень ведьмы в деревне! — раздался крик сзади.
Охотники и деревенские в дозоре обернулись и быстро нашли взглядом Арлена. Он тоже обернулся. В дверях его дома стоял отец и указывал пальцем прямо на него.
— Хватайте, пока не убёг! — крикнул отец, будто отдавая команду охотничьим псам.
В шаге от Арлена пролетела арбалетная стрела. Он кинулся в сторону. Скорее, за стену хлева и дальше через огород соседки. Сзади слышались крики и топот множества ног. За ним гнались. Арлен бежал огородами, перемахивая через оградки. Дышать становилось сложно. Горло начинало саднить.
Деревенские лезли со всех сторон, тянули руки, старались поймать. Кто-то ставил подножки, и Арлен спотыкался. Кто-то хватал за шиворот, но Арлен рвался дальше. Ткань трещала и впивалась в кожу. Мимо головы летали стрелы охотников. Арлен чувствовал, как наконечники царапают кожу, обжигая.
Лаяли собаки, кричали женщины. Мужчины отгоняли вилами от своих домов.
Громом грянул басовитый голос.
— Не дайте ему уйти!
Другие голоса терялись на его фоне. Деревенские загоняли его, как дикого зверя.
— Гоните его к часовне!
— Не подпускайте к полям!
— На меня гони, на меня!
И Арлен чувствовал себя зверем, которого гонят в клетку. Он искал глазами бреши, через которые можно ускользнуть. Но со всех сторон были лишь озлобленные лица и стены. Словно вся деревня разом ополчилась на него. Хотя так оно и было.
Перед носом вылез Тит, румяный и бешеный. Он распахнул руки в стороны, как для объятий, и преграждал путь. Пришлось резко свернуть. Ему и Бренны в объятьях хватит, а Арлен желал иных рук. И он делал все, чтобы к этим рукам вернуться.
Среди домов Арлен увидел проход. Если туда добежать, если там пролезть, можно будет оторваться. Можно будет рвануть в поле, а оттуда к лесу. На поле его никто не догонит, разве что собаки. Но там и волки смогут помочь, добраться бы.
Вильгельм возник также неожиданно и громадиной преградил путь к спасению. Он замахнулся своей дубиной.
Резкая боль пронзила бок. Воздух выбило из грудины, в глазах потемнело. Арлен плюхнулся на колени. Вдохнуть не получалось. Внутри все горело, а сознание уплывало в темень и пустоту. И на краю этой бездны Арлен услышал осточертевший бас.
— Добегался.
Глава 10
Голову и плечи окатило ледяной водой, и тело само собой дернулось в сторону. Ребра прострелило резкой болью, и Арлен зашипел сквозь зубы.
В глазах рябило, и потому он не сразу рассмотрел в тусклом свете лучины очертания предметов.
Пахло навозом и сеном, да и сам Арлен лежал на земле, покрытой тонким слоем колкой соломы. Оставаться в том же положении было слишком больно. Поза была неудобная, и руки с ногами ощущались плохо и не слушались. Немного поерзав, он понял, что руки были заведены назад и стянуты веревками в запястьях.
Когда он перетерпел боль и отдышался, начал оглядываться. Темень вокруг сужала пространство, и хлев казался маленькой тесной комнаткой. Наверняка на дворе уже ночь. Арлен сильно задержался.
Лучина стояла на табурете в паре шагов, а дальше за ней восседал грозной громадиной Вильгельм. Он смотрел прямо в глаза и, казалось, вовсе не моргал. Он был неподвижен, и на мгновение в голове Арлена проскочила мысль, не помер ли охотник.
И в этот момент он заговорил.
— Теперь ведьма тебя не спасет, — пробасил он. — Я об этом позабочусь.
Его голос бил не хуже железной дубины. Казалось, что он гулом отдавался в костях, заставляя все тело дрожать. Мокрая рубаха быстро остывала, заставляя дрожать еще и от холода. Вильгельм был по-настоящему страшен, и Арлен чувствовал себя никчемным мальчишкой, которого ждала порка.
Вот только Вильгельм грозил ему отнюдь не исполосованной спиной. Арлену грозила смерть. И если в прошлый раз обвинения охотника были беспочвенны и абсурдны, то теперь они оправданы. Арлен действительно связался с ведьмой и намеревался остаться при ней верным псом.
Он обещал к ней вернуться. Ула будет его ждать, и Арлену совсем не хотелось ее обманывать. Только не ее.
Мертвым он к ней вернуться не сможет. А иных вариантов Вильгельм ему не оставит.