- Что за чушь? – растерялся Рутгер.
- И совсем это не чушь! – обиделся Эвин. – Все так и было.
- Как?! Храм рухнул из-за того, что твои заклинания сдетонировали с его защитой! Я же смотрел магическим зрением! При чем здесь вообще заговорщики?! И спасать мне тебя не пришлось, сам спасся. А прихожане... ну скольких я там успел вытащить? Троих? Четверых? Да и то только потому, что ты левитировал камни. А потом и вовсе гвардейцы с магами нагрянули, и нас попросту оттуда выперли. Вот они действительно герои!
- Нет, друг мой! – покачал пальцем перед носом у Фаверсиса Майтигон. – Они – просто выполняли свою работу. А мы – действовали из патриотизма и вящего человеколюбия! Так что герои – мы!
- И летомобиль изобрел, кстати, не я, а ты, - не сдался виконт.
- Я только идею подкинул, - отмахнулся Эвин. – Расчеты все делал ты. Да и вообще...
- Все равно, вранья там в десять раз больше, чем правды, - скривился Рутгер. – А ты еще удивляешься, почему я газет не читаю.
- Да ладно, не суть. Главное, мы с тобой сейчас не в опале, а Джаред, скорее всего, просто забыл отпустить нас из-под ареста. Так что можем ехать прямо сейчас. Ничего он нам не сделает. Собирайся!
Фаверсис страдальчески закатил глаза, но ноги со стола все же скинул.
Удивляясь собственной покладистости, он предоставил Эвину вести мобиль, а сам всю дорогу продумывал речь для герцогини Ресевр. Идея воспитывать в девушках любовь к маго-технике (и маго-техникам) казалась все более заманчивой. Все упиралось в то, что молодым людям никто не позволит преподавать юным девицам, а специалисты старшего поколения едва ли увлекутся идеей воспитания подрастающего поколения магичек. Рутгер перебирал в уме всех известных ему теоретиков и популяризаторов любимого дела, и не находил подходящего. Спрашивать у самой герцогини казалось ему попросту глупым. Не ответит же. Или... Ведь может и ответить, если ей понравится предложение? А значит, нужно преподнести его так, чтобы не отказалась... И он снова начинал продумывать речь.
Впрочем, когда привратница, позвонив директрисе, сообщила, что та готова принять гостей, все дельные мысли вылетели из головы Фаверсиса. Остался только ужас перед задуманной авантюрой. Но вот провожавшая их чопорная леди открыла дверь кабинета директрисы, они обменялись с герцогиней приветствиями, и Рутгер заговорил.
Он живописал, как маго-техника с каждым днем все глубже проникает в жизнь общества, приводил яркие примеры, звал в полет фантазию слушателей, предлагая представить, какой революцией станет развитие воздушных путей сообщения, когда они доведут до ума летомобиль, сколько рабочих мест будет создано, сколько новых специалистов воспитано, как повысится благосостояние граждан королевства.
Герцогиня слушала с интересом, но несколько удивленно.
От величия маго-техники и перспектив ее развития Фаверсис перешел к институту брака. Он рассказал, как важны в семье взаимопонимание и общие увлечения, которые являются тем цементом, что делает отношения длительными и прочными. Не без доли трагизма он описал возможную судьбу тех самых свежевоспитанных специалистов, которым будет трудно найти понимание в своих семьях.
Герцогиня удивлялась все больше, но время от времени согласно кивала.
Затем виконт Чактенский рассказал о роли женщины в семье и обществе, о ее значении для мужчины, и о том, как прекрасны правильно и в современном духе воспитанные девушки. Он поведал о юных барышнях из самых разных сословий, которые, словно цветы, расцветают на дальней аллее Королевского парка, об их тяге к знаниям и прогрессу, а еще о том, как повезет не менее прогрессивным мужчинам, нашедшим среди них спутницу жизни.
Интерес герцогини к прочувствованной речи явно вырос, но, похоже, стал каким-то недобрым, о чем свидетельствовала скептически приподнятая бровь.
Изобретателя это не смутило, поскольку ода прекрасным дамам закончена не была. Напротив, она как раз подошла к кульминации. От девушек вообще Рутгер перешел к единственной и неповторимой воспитаннице лучшего в мире пансиона Аделаиде Лерис, баронессе Синиз. О ее уме и сообразительности Фаверсис мог вещать бесконечно, поэтому заранее настроился быть не слишком многословным. И все же не отказал себе в удовольствии пошагово передать, как обучал девушку, как пришлось даже для этой одаренной и неглупой магички начинать все с самых азов.