Вот Ярослава и бродила, вооружившись длинным прутом, около двух месяцев по окрестностям с козами. Общество животных ей было приятнее нордов, а еще, занимаясь выпасом, легко смогла продвигать свой замысел: изучать местное побережье и особенно ту бухту, где заметила остов драккара.
Теперь Слава уже знала, что там жил плотник, он же судостроитель, Улав. Она успела излазить бухту вдоль и поперек, потому разведала, что в работе тому здоровяку и молчуну помогали два раба, а девушка рабыня занималась нехитрым хозяйством в домике на галечном побережье. Познакомиться с ними всеми тоже получилось. Не сразу, но местные привыкли к ее каждодневному появлению на их территории, к любопытным взглядам славчанки, интересу к их ремеслу.
Сегодня Ярослава уже совершенно уверенно взмахнула прутом и направила коз по ими же протоптанной тропинке в сторону жилища Улава. С высоты каменистого утеса издалека рассмотрела, как мастер с помощниками ставил мачту на новый драккар. Большое вышло судно, красивое. Вот только понесет оно на себе потом вражью силу и к родным для Ярославы берегам.
Правда, уже не в этом году случится отправиться вражьему кораблю в плавание через бурливые воды. Все, погода становилась совсем не пригодная для плавания. А еще Слава подслушала, что вода сделалась, настолько холодна, что попади в нее человек, его сердце не выдержит и остановится. Вот потому еще у обитателей бухты и пасеки с языков не сходило обсуждение вероятности возвращения тех, кто два месяца назад отправился в поход.
И Ярослава задумалась над тем, чего ожидать. А если Ансгар не вернется? Что тогда станет с ней? Из наложниц перейдет в рабыни? Или ее продадут для согрева постели другому норду? Волновалась ли она из-за этого? Похоже, что не очень. Вот и когда две недели назад на пасеку приехала вторая жена местного ярла, Марна, встретила ту без всяких эмоций. На несправедливые слова матери, что это из-за нее Ансгар лишился защиты богов и стал уязвим для вражеского оружия и стрел, лишь отвела глаза к горизонту, где темно-серое небо сливалось с такими же по цвету водами океана.
–– Мой сын о тебе заботится! – в сердцах укоряла ее Марна. – Вон, одежду заказал на всякие случаи жизни. Посмотри, сколько добра для тебя привезла! Здесь есть и рубашки для сна, платья на каждый день и нарядные. А меха? Жена ярла не сможет похвастаться вот такой шубой. А Ансгар велел пошить сразу несколько. Взгляни! Эта из рыси, есть из лисицы. Одна отделка вон той душегрейки чего стоит! Знаешь, что за зверь? Горностай!
Ярослава молчала. Не говорить же, что в тех ее сундуках с приданым, которые присвоили себе норды, было столько ценностей, что все племя местных дикарей сможет перезимовать в сытости, и им еще потом на какое-то время на безбедную жизнь хватит. А наряды? Она носила всегда более изысканные вещи, несравнимые с теми, что привезла Марна. Да только дело было не в тряпках, мехах, ценной посуде, украшениях и самоцветных камнях. У нее близких норды убили или покалечили, свободу отняли, опозорили…
–– Ты, должно быть, дурной глаз имеешь… А может, слова какие-то нашептала?.. – еще больше сердилась женщина на молчание и отсутствующий взгляд Ярославы. – Ни одной девице не удавалось раньше надолго и настолько завладеть вниманием моего сына!.. И посмотреть-то особенно не на что! Ручки и пальчики какие тонкие… однако же они с двухметровым мужским луком справились. Скажи кто ты? В твоем роду были ведьмы? Как удалось моего Ансгара ранить?..
Ярослава хорошо помнила отчаяние и ярость, которые охватили ее во время той стычки. Руки тогда сами нашли лук. Как натягивала тетиву, не соображала толком. Полетом стрелы будто бы взглядом управляла… Ах да, метила точно в сердце варвару, но только отчего-то смертоносный наконечник ударял, куда угодно, только не туда.
–– Моему сыну точно разум повредили… – Марна в бессилии потрясала руками, обходя по кругу застывшую изваянием славчанку. – Зачем ты ему сдалась, да накануне свадьбы?! Он же любую девчонку мог только пальцем поманить…
Славе так и хотелось сказать: насильник твой сын, в причинении боли черпает удовольствие и силы. Но что толку, если открыла бы свои мысли? Ясно, мать иначе видит свое чадо.
–– Думаешь, не знаю, что питаешь надежды избавиться от него и сбежать к своим?..
Тут Ярослава вздрогнула. Да, только этой мыслью она и жива была до сих пор.