–– Наверное, я сейчас должен радоваться, слушая подобные слова… – его лицо исказило нечто, похожее на судорогу.
–– Извини, муж мой… я не знаю…
–– И как хорошо, что тебе не придется эту твою правду рассказывать отцу и братьям! – от его голоса, похожего в тот момент на скрежет по куску железа, у Славы зашлось сердце. А еще в груди стало тесно от предчувствия дальнейших слов. – На них снизошла небесная благодать: не дожили они до этого часа. Ты теперь полная сирота, жена моя!
–– Ах! – Ярослава схватилась за горло.
Ей отчего-то стало совершенно не хватать воздуха для дыхания, а там и в глазах потемнело.
Глава 10. На родной земле
Очнулась Слава, когда ладья села днищем на прибрежный песок. Тот удар, от которого сотряслось судно, многих повалил с ног, а Степан упал так, что больно задел ее рукой. Она застонала и открыла глаза.
–– Извините меня, госпожа… и, похоже, мы крепко сели …
Этот же мужчина помог Ярославе сначала присесть, потом встать, далее поддерживал при спуске с лестницы и на руках отнес на берег.
–– К чему?.. – вяло сопротивлялась княгиня, уставив взор в одну точку, куда-то в застежку его мехового плаща под горлом. – Я и сама бы могла…
–– Ваши-то ножки в эти холодные волны опускать? Не дело!
–– Какая разница, если сапожки давно уже мокрые…
Как только ее поставили на прибрежный песок, покрытый тонким ломким ледком, принялась осматриваться по сторонам. Через скованность в замерзшем теле сделала всего ничего шагов и пошатнулась.
–– Осторожнее, госпожа! – тут же поддержал Степан.
Ярослава приняла его локоть и стала осматриваться. Без всякого интереса посмотрела по сторонам, отследив суетливые движения людей князя, выносящих на берег какие-то пожитки, попыталась отыскать его самого. Оказалось, Никита Михайлович успел подняться на самый верх выделяющегося на фоне серого неба утеса и сейчас смотрел в сторону от моря.
–– Как думаешь, где мы? – спросила Ярослава своего сопровождающего, не отрывая взгляда от мужа.
–– Не должно так, чтобы сильно отклонились от правильного курса. Мне кажется, что всего ничего будет берегом до искомой пристани. И князь уже послал верхового туда, а значит, подвода за вами подойдет совсем скоро. Озябли? Вона, как щечки-то побелели, надо бы их потереть, что ли…
И она задумалась, но принялась все же легонько потирать варежкой кожу на щеке. Зачем подвода? Нельзя ли было просто посадить ее на того или другого коня, да и отправить уже к людям… в тепло? У нее же голова раскалывалась, зуб на зуб не попадал, тело как будто совсем заледенело, и было странно, что получилось сделать те несколько шагов и теперь шевелить рукой.
–– А далее нам куда? – спросила, еле справившись с непослушными губами, а самой так плакать хотелось…
Но чтобы не дать слезам пролиться, крепко зажмурилась. И еще подумалось: если все же расплачется, то из глаз потекут слезы или посыплются мелкие ледышки…
–– Князь не сказал, разве?
Ей послышалось в голосе Степана удивление. Почему бы это? Отчего слуга не верил в такое? Сам же был свидетелем, как мало времени и внимания муж уделял жене. И на ладье, и… вот теперь… нисколько даже не смотрел в ее сторону. И усугубив боль в голове, проявилась в душе Славы догадка, что не нужна она теперь князю. Был сговор и обязательства, они привели к свадьбе, но потом… ох, и много же поменялось с тех пор!.. Была чистой и непорочной, любимой дочерью почитаемого человека, имела сильных братьев и их защиту, приданое за ней дали такое, что всем на зависть… А теперь? О боги, у нее же ничего теперь не было…
–– О, вот и подводы! – к действительности еще и Степан ее вернул. – Сейчас все погрузят…
Получалось, что об имуществе, снятом с борта ладьи, князь позаботился в первую очередь. Именно его велел грузить сразу же, а потом усадить на одну из телег жену. Сидела она потом, этакой ледышкой, в середине небольшого совсем каравана и смотрела в спину Никите Михайловичу.
Князь же верхом на коне, возглавлял колонну. По сути, чужой человек. Что знала о нем Слава? Очень мало. А увидеть в первый раз привелось только перед вратами храма. Внешне симпатичный молодой мужчина… вспомнилось, что служанке очень понравился и показался добрым. Еще припомнила, как целовал ее тогда, в свадебный день. Но не перед ликами богов, нет, гораздо больше запомнился поцелуй в убранной цветами и лентами повозке. Тогда муж коснулся ее груди, притянул к себе крепко за талию и так жарко приник к губам… Боги, а было ли то наяву? И если и так, то разве же мог тот шальной поцелуй привязать их друг к другу?..