О чем это она? Причем там был какой-то поцелуй? Их же родня благословила. И храмовник. И старые боги одобрили союз. Но потом… ох, столько крови пролилось!.. Бедный-бедный батюшка… и братья… тетя Марфа… И какая же несчастная сама Слава…
Обоз тащился медленно, так как на подводах не сменили ход. Если на полозьях, то вышло бы много быстрее, но колеса вязли в выпавшем по всему недавно рыхлом снегу. Еще они застревали в каждой впадине и норовили не туда соскользнуть со склонов. Ох, долго ехали! И казалось Ярославе, что вот уже и мысли у нее замерзли, а не только все тело. Но нет, последняя вспыхнула в голове и так и заставила не только чуть приподняться, но и закрутить головой.
–– Никак, в родную мою усадьбу путь держим? – выдохнула догадку вместе с парком из замерших губ, и показалось, что от зародившейся в душе надежды стало чуть теплее.
–– Видать… – как бы согласился со Славой Степан.
А Ярослава теперь уже поняла, что давно подмечала знакомые места, но ох уж эта ледяная скованность и темные предчувствия.
–– Стой! – раздался вдруг громкий оклик с головы каравана.
Далее Ярослава глазом не успела моргнуть, как ее подхватили сильные руки и рывком стащили с повозки. И вовсе это был не Степан, а некий неизвестный. Добрый же сопровождающий несколькими минутами позже принялся поправлять ей выбившиеся из-под шали волосы и одергивать шубу. Только поняла, что тот, другой, действовал по приказу князя, как он сам подъехал и похлопал ладонью в кожаной перчатке по холке коня.
–– Сюда сажайте!
Что бы это все значило? То супруг и смотреть не желал в ее сторону, то настолько к себе решил приблизить. Додумать сразу не получилось, а Никита уже прижимал к груди, расстегнув перед этим меховой плащ, и укрывал полой, чтобы согреть. Могло такое померещиться? Вполне, если впала в забытье от пробравшего все нутро холода. Но уж больно явственно ощутила Слава в следующий момент терпкий мужской запах, замешанный на водорослях и соли. Да-да, и княжескую одежду местами намочила морская водица.
–– Сейчас согреешься, женушка…
Это ей, Ярославе, сказали? И… Никита Стужский? Да он недавно морозил взглядом не хуже влажного и ледяного ветра. И пренебрежения в его глазах и действиях было столько еще недавно… А теперь… прижимал и грел. Правда, голос мужа был прежним, он вполне показывал, что не стоило сильно надеяться, будто супруг поменял к Славе отношение. Тогда… что же произошло?
Понять это сразу не получилось. Но и ничего – главное, косточки постепенно начали оттаивать, и поджилки через некоторое время перестали трястись. И у Ярославы вышло вполне внимательно осматривать проезжаемую местность, как пригрелась. А там… это же действительно были земли ее отца, владения рода Крутичей. Она признала косогор, угадала, что за еловым лесом сразу за полем раскинется огромное село… Все так, и на его улицы высыпал народ. Крестьяне по одному, двое и группами стояли вдоль дороги и пристально рассматривали каждую телегу и человека. А потом кто-то в толпе селян крикнул:
–– Вот она… наша княжна!
–– Слава богу, нашлась-отыскалась!
–– Благодетельница!
–– Да хранят боги князя, спасшего супругу!
–– Слава князю Стужскому, вызволившему последнюю кровь рода Крутичей!
Вот оно как! И на что же негодовал недавно Никита Михайлович? Да, жена досталась не девственной, что уж там. Только если разобраться, Слава пыталась отбиться от захватчика, и помочь своим в том бою тоже постаралась. Не вышло. Ни самой уберечься, ни муж не смог защитить. Разве нет? Так. А что получилось с приданым? Сундуки норды разграбили? Было. Но тогда за ней еще давали земли возле реки… неплохие наделы, но они никак не сравняться с тем… Она же теперь стала единственной наследницей всех богатств Крутичей… Вот почему Стужский так рисковал, отправившись на острова, принадлежащие нордам? Подумала так Ярослава и невольно поежилась.
Еще с час пути пришлось вытерпеть, и показалась главная усадьба отца Ярославы. Как же не по себе ей было сюда возвращаться… так вот, зная, что дом лишился главы и опоры. А когда бабы дворовые зарыдали-запричитали, то испытала настоящий ужас. Молодая женщина вся сжалась от тех воплей, но тут руки мужа легли на плечи и погладили. Чтобы поддержать? Неужели, князь понял, насколько велико было горе супруги, какой потерянной себя ощущала? Так или иначе, а Никита Михайлович первым спрыгнул на притоптанный снег подворья и помог Славе спуститься с коня. Он бережно обхватывал супругу за талию, когда повел в терем.
–– Ах, крошка моя ненаглядная! – кинулась к Ярославе нянюшка. – Сколько же горюшка да на плечики твои хрупкие опустилось…