От женских рыданий, казалось, сгустился и заколебался воздух в княжеских хоромах. Но потом кто-то из приближенных отца Славы звучно гаркнул, что молодой княгине не вой их бабий нужен, а согреться быстрее да в себя прийти.
–– Не видите, с дороги деточка наша?! Устала, озябла, голодна…
И тут же все пришли в движение. Кухарка с помощницами бросилась в кухню, истопник заковылял в сарай, чтобы потом подбавить дровишек в печи для большего тепла в доме, девки, кто за ведра для горячего купания хозяйки схватился, кто заголосил, чтобы ту же лохань скорее в светелку несли. А кому-то пришлось срочно искать подходящую одежду для княгини.
–– Вот беда-то! Все ж самое нарядное тогда в сундуки положили да увезли…
–– Только зачем сейчас вспоминать то, глупая? Не видишь, на нашей любимице и так лица нет! Живо мчи на чердак – там есть короб с прошлогодними нарядами княжны. Живее же! И тащи, что потеплее…
Что говорить, уже вскоре молодую хозяйку и обогрели, и накормили. Ярослава от тепла, сытости и добрых даже обожающих ее взглядов сомлела. Сидела она за столом, вся разрумянившаяся и чувствовала такое небывалое спокойствие!.. А рядом еще и нянюшка. И, надо же, муж ни на шаг не отходил, и смотрел так ласково, так понимающе… Как же было не почувствовать себя почти счастливой? Непременно. Ярослава и расслабилась. Неужели, все горести закончились? Скорее всего. И предводитель тех диких воинов, что чуть совсем ее жизнь ни порушили, скорее всего, вскорости будет ею забыт… совсем. Вздохнула, глубоко-глубоко.
–– Жена моя, люба ненаглядная, у тебя ж глаза совсем закрываются…
–– И верно! – запричитала нянюшка. – Надобно уже уложить в кровать девочку! Пора ей отдыхать…
–– Где нам опочивальню приготовили? – это голос Никиты достиг слуха Славы?
–– Посветите ж молодым супругам, девки, я ж стара, быстро по лестницам не поспею…
В некой приятной истоме дошла Ярослава до дубовых дверей, ведущих в некогда родительскую спальню. На пороге немного замялась из-за узнавания комнаты, но Никита зашептал на ухо, что жизнь продолжается, а кого призвали боги, с этим уже ничего не поделать. И столько покоя было в его голосе…
–– Все у нас будет хорошо!..
Как же княжне – нет, теперь уже княгине – хотелось ему верить. Потому она и позволила себе расслабиться и дальше. А князь помог раздеться, уложил супругу на разобранную благоухающую луговыми цветами постель и задул свечи. О, да, супружеский долг. Никита неуклонно потребовал от Ярославы его исполнения. И как быть? Разумеется, понимала, что без этого никак не обойтись, ведь муж был в своем праве. Вот только очень уж скованна была, как окаменела, почувствовав на теле руки князя. И в голову ни к месту приходили мысли, что супруг сильно скуп на ласки, в отличие от варвара, сделавшего ее своей рабой. Впрочем, следовало забыть все, что произошло ранее, а там смотришь, и жизнь снова наладилась бы…
А рано поутру князь Стужский отдал приказ готовиться в дорогу. Принял поклоны вместе с присягой от поданных прежнего хозяина многих и многих земель рода Крутичей да и отправился в свои личные владения.
–– Как так-то?! Нисколько ж не побыла деточка в родном доме! Какая такая спешка может быть, что толком молодка не отогрелась, не нанежилась, а ее снова на холод тащат? И даже не пообедавши… – сетовала нянюшка, ворчали в бороды приближенные прежнего правителя, вытирали тайком слезы концами платков девки и бабы, служащие в усадьбе, когда прощались с Ярославой Ефимовной.
Только муж ее, будто вовсе не слышал никого, знай, отдавал приказы и наставления. А как пришел час, так помог Славе забраться в сани, убранные толстыми медвежьими шкурами, самолично их запахнул плотнее, чтобы ей было сидеть теплее, вскочил на коня, да и дал отмашку, чтобы обоз трогался.
–– Спасите боги мою крошку любимую! – осенила знамением, на легкий путь благословляя, Ярославу няня. – Ох, уж больно рано в этом году морозы грянули!..
Холод, и правда, чувствовался… и лбом, и щеками, да и под шубу так и старался пробраться.
–– Говорят, многие реки уже встали… Да что они, по берегу моря значимо так ледяную кромку наморозило… И всего-то за несколько дней… Да, быть лютой зиме! – раздавались голоса тут и там, недалеко от Славы, пока ее сани еще не разогнались и медленно тащились по двору усадьбы. Потом выезжали в резные дубовые ворота и неспешно двигались по улицам городища, разросшегося вокруг главной княжеской усадьбы. Далее же возница присвистнул, щелкнул в воздухе кнутом, вот и понеслись.
А к вечеру они прибыли во владения Никиты Михайловича. На этот раз, слава богам, без происшествий. И полные сил кони быстро домчали сани по ровному чуть ни звенящему под их копытами замороженному снежному насту. Вот он, новый дом! Ярослава с интересом рассматривала поселения вблизи высокого с несколькими башнями княжеского дома. Поправила, отвела чуть от лица заиндевевший край шали, да и любопытничала.