- Они ничего не заподозрят, гарантирую.
- А эта девчонка из подземелья? Ты уверен, что она утонула?
- Хочешь нырнуть и проверить?
- Ничего я не хочу! Мне просто нужна твердая уверенность в том, что с этой стороны опасаться больше некого.
- Если остаются сомнения, сунь свою лысую головенку в бассейн, а я рвану с другого краешка кусок тротила. И поглядим, что с тобой станет. - Зэф поморщился. - Нет, Альбертик, в воде такие штучки не проходят. Сам однажды на себе испробовал. Едва жив остался.
- Хорошо, коли так.
- Так, так, не беспокойся.
- А та контора, с которой ты схлестнулся?…
- С ними тоже разберемся. Они ведь законники, вот и сделаем их по букве закона. - Глядя в глаза врачу, Зэф ухмыльнулся. - В крайнем случае, обратимся к тебе. Уверен, среди твоих клиентов найдутся людишки со связями. Замолвят кому надо словечко.
- И что дальше?
- Ничего. Сначала замажем их как следует, потом лишим лицензии, а там и вовсе приземлим на скамью подсудимых…
- Седьмая! - Хирург торжествующе продемонстрировал зажатый пинцетом свинцовый шарик. - Глубже всех сидела, зараза! Но теперь, кажется, все.
- Тогда заканчивай эту бодягу. Над
оело лежать на брюхе.
- Не надо было подставляться.
- Не бойся, больше не подставлюсь…
Вперившись прищуренным взором в крашеную белой краской стену, Зэф задумчиво потер саднящий локоть. Мысли ворочались в голове тяжелые, пасмурные. Перед глазами по-прежнему стояло жутковатое подземное озеро, в ушах плавал отзвук гранатного взрыва. Странное чувство испытал он там - нечто среднее между восторгом и ужасом. И захотелось на миг поселиться в этих чертовых катакомбах, превратиться в этакого монстра, передвигающегося на четвереньках, следящего за тем, чтобы ни одна посторонняя душенька не проникла в его владения. Может, вошел в азарт после долгого преследования, а может, и впрямь сидело это где-то глубоко в подкорке. Люди - они ведь не все от обезьян произошли. Кто-то порхал, должно быть, под облаками, кто-то расправлял плавники в морях-океанах, а вот его предки, как пить дать, жили в пещерах - в темных извилистых норах, куда побаивались сунуться даже самые зубастые рептилии…
- Словом, так, Альбертик, - заговорил Зэф. - Дело есть дело, и начинать с кондачка мы не будем. Пока затаись.
- Но за девчонками скоро приедут из Питера!
- Вот и хорошо. Пусть забирают соплячек, и на ближайшее время больше ничего им не обещай. На месяцок-другой надобно поутихнуть.
- Месяцок? Ничего себе! Да ты представляешь, какие деньги мы упустим за этот месяцок!
- Ты же сам говорил, что на трансплантантах жить можно круче. Словом, притаись, с голоду, думаю, не помрешь. Зато весь этот шум переждем. Опять же Джакоп с батей своим перетрет, разберется, что к чему. Вот тогда и возобновим работу. Ты, помнится, про мальчиков что-то толковал?
Альберт кивнул. Желтоватое лицо его лоснилось от пота, в крохотных глазках гуляло какое-то масляное нездоровое пламя.
- У тебя есть какие-то идеи?
- Есть - и неплохие. Думаю, смогу поставлять тебе по пять-шесть человечков в месяц.
- Ого! - Хирург оживился. - Только учти, - мне нужны чистые! Сам ведь знаешь, с какого возраста теперь ширяются. Конечно, за год или два организм как следует протухнуть не успевает, но все равно… Как говорится, товар уже не свежий. Я-то могу закрыть на это глаза, но если обнаружат в анализах какую-нибудь пакость ТАМ, могут и обидеться.
- А нам не все ли равно - обидятся они или нет?
- Ну… Если большие деньги тебя не интересуют, то, конечно, все равно. Но если есть желание получать плату по высшему тарифу, тогда и товар нужно поставлять соответствующий. - Покончив с перевязкой, Альберт стянул резиновые перчатки, возбужденно потер руки. - Вот так!… Через месяца полтора мне обещали подвезти один ценный агрегатик - «Арсапат-40». Сделан в Японии, а уж возможности прямо космические. Кстати, для космоса в свое время и создавался. Система поддержания жизнеобеспечения такова, что пациентов можно разделывать до последнего винтика и последнего ноготка!
Зэф с интересом взглянул на лучащуюся восторгом физиономию хирурга:
- А тебе не противно?
Удивившись, Альбертик заморгал глазами:
- Почему мне должно быть противно?
- Ну… Ты ведь, получается, вроде мясника. А они как-никак живые. Вот я и спрашиваю - не противно кромсать людишек на запчасти?
- По-моему, ты с людишками тоже не слишком церемонишься.
- Верно! - Рывком усевшись на кушетке, Зэф звучно хлопнул хирурга по хлипкой спине. - Что ж, похоже, мы и впрямь споемся, лепилка горбатая! И с борделями, ты прав, пора кончать. Риска много, а денег - чуть. Твоя хирургия - куда выгоднее!…
Альберт криво улыбнулся. Юмор Зэфа ему редко нравился. Да и как могли нравиться представителю истинной человеческой элиты шутки плебея?
Так или иначе, но цену себе хирург знал и полагал, что занимается самой передовой человеческой отраслью. Торговля, архитектура, музыка - все представлялось Альберту второстепенным и несущественным. Люди воевали, хлестали водку, трахались, но все они рано или поздно приходили к мысли, что жить хорошо, а умирать - скучно и страшно. Но как жить, если сердце начинает сбоить, если лопаются сосуды, а печень с селезенкой - в отказе? Вот тогда и идут, бедолаги, к врачам, поскольку больше идти некуда.
Уже на ординатуре юный Альбертик сумел обратить на себя внимание своей безупречной работой. Чуть позже блестяще ассистировал на операциях маститым профессорам. И он же раньше других сокурсников приобщился к передовым технологиям по пересадке почек, печени и сердца. Сам, по своей инициативе занялся хирургической стоматологией и провел несколько пробных опытов по вживлению донорских зубов. Результаты получились вдохновляющими, Альбертик же пришел к выводу, что люди, по сути своей, являются великолепными носителями запчастей. И странно было, что по сию пору существует столько идиотских запретов. Скажем, на использование донорских органов надо было обязательно испрашивать разрешение у родственников, а та же простейшая эвтаназия из-за политиков-крючкотворов по сию пору считалась мероприятием преступным и наказуемым. Чушь, если вдуматься! Дали бы волю ему, весь мир давно бы был поделен на резусные категории и группы совместимости. А уж тогда любого больного проще простого было бы поставить на ноги, а после парочки специальных операций превратить и в молодого. Как там ни крути, а переизбыток населения выдумал не он, и еще столетия назад философы однозначно вывели, что все войны проистекали и будут проистекать именно от переизбытка человеческих особей. Вот и нечего ханжески прикрывать глаза на оперативные возможности омоложения, пугаться клонирования или чрезмерного развития трансплантационных наук. Да и сам принцип взаимозаменяемости отдельных человеческих фрагментов казался Альбертику гениальным. Почему, в самом деле, не пожертвовать средненьким гражданином ради спасения более достойной особи? Моральный аспект - чушь, а вот выгода более чем существенная!
Взять, к примеру, того же Зэфа. Тело гибкое, мощное, как у доисторического животного, а мозги - тривиального убийцы. Всадили человеку заряд дроби, а он и не почувствовал. Другой бы слег на месяц, а этот ничего - бегает. И ведь заживет все как на собаке. Уже через неделю! Вот если бы голову Альберта - да на плечи этого чудовища, тогда все было бы справедливо. Потому что кто такой Зэф, если разобраться? Всего-навсего подручный. Надежный, опытный, сильный, но тупой, как все, кто только и умеет убивать. Альберт же, в отличие от Зэфа, умел и убивать, и оживлять…
- Ну все, лепилка, пойду я. - Завязав шнурки одолженных у хирурга ботинок (свои - перемазанные и перепачканные - пришлось выкинуть), Зэф браво соскочил с кушетки, рывком натянул на себя куртку.
- Постирайся, когда домой придешь.
- Зачем стираться? Новое надену. - Зэф подмигнул Альберту. - Мы ведь для того и работаем, чтобы не стирать старое. Или нет?