Хамри сказал, что содержит двух сумасшедших мальчиков и их мать. Старик дернул себя за тощую бороденку.
— Да, да, — задумался он. — Отведи-ка их на праздник Сиди Ларби, покровителя безумцев. Паломничество начинается завтра. Иногда святой излечивает, иногда убивает. Убьет или вылечит — тебе нечего терять. Будешь вольной птицей.
— Но мне нужны деньги, хоть немножко. Даже за паломничество нужно платить.
Старик одолжил небольшую сумму, взяв в залог кухонную утварь. Мать мальчиков сможет обойтись и так.
Задолго до рассвета они пустились в путь по узким пустынным улицам, Хамри вел братьев на цепях, приделанных к железным ошейникам. Огромный висячий замок со старинным ключом он нес на груди. Босоногие мальчики в лохмотьях радостно прыгали, натягивая цепи, но Хамри держал их очень крепко. От этого жуткого зрелища голова его наполнилась мрачными видениями. Он не мог разобрать деталей — чувствовал лишь ужас от огромных, искаженных силуэтов, корчившихся и прыгавших в ночи, пересекавшихся с тошнотворной быстротой, скрежетавших в тишине, казавшейся страшнее раскатов грома. Дурные предчувствия теперь воплотились перед ним в свинцовом небе с низко плывущими тучами — серую дымку над ними гнал высокий ветер, но его порывы не были ощутимы на земле. Первые за долгие месяцы капли дождя пронзили тяжелую пыль, по которой они ступали. Лето умерло, убитое одним ударом.
Они направились в горы. Небо стало точно жидкое серебро; облака не расступились с появлением солнца, и оно, затуманенное и размытое, изливало свой болезненный жар сквозь них. Хамри опустил голову и плелся вперед, по опущенным векам струился пот. Время от времени, в злобном нетерпении Хамри дергал тяжелые цепи, тянувшиеся за спиной. Перед заходом солнца он справился о дороге в какой-то деревне. Их с опаской напоили водой и показали путь вверх, под самые облака.
На этой дороге Хамри встретил других пилигримов. Они приветствовали друг друга сочувственным молчанием и продолжали путь. Безумцы, не испытывавшие сострадания, бессвязно бормотали, коротко взвизгивали и пытались напасть друг на друга, а поводыри усмиряли их тумаками.
Когда паломники стали цепочкой подниматься по склону горы среди огромных камней, словно сброшенных вниз демонами или исполинами, безумцы затянули песню. Братья заговорщицки шептались, и Хамри, испуганный, что они замышляют напасть на него, погнал их перед собой, не дав отдохнуть в удлинявшейся синей тени огромных камней. Подниматься становилось все труднее. Под ногами на узкой тропке шатались камни, скользила острая галька. Ступни мальчиков кровоточили. Хамри, опустив голову, шел по кровавым следам и подгонял братьев. Весь день небо было тяжелым и металлическим, низко нависало над землей, точно гигантский облачный зонтик; теперь солнце скатилось к его краю, бросая палящие горизонтальные лучи огненного заката на дикие скалы. Острый выступ в стороне от тропинки вспыхнул оранжевым и красным, точно пламя смешалось с кровью. Хамри едва переставлял ноги, бормоча заклинания, оберегающие от духов горы и ночи, дженун. Похоже, тут и впрямь обитали демоны.
Хамри услышал наверху голоса и, как раз в тот момент, когда почувствовал, что больше идти не в силах, очутился на заполненном паломниками плоском участке скалы, вроде плато. Взглянув наверх, он увидел в сотне ярдов белую гробницу Сиди Ларби, покровителя безумцев. Смеркалось, солнце быстро скрылось за горной грядой на западе, все погрузилось в ночь. Только близость святого могла уберечь от ужасов мрака.
По толпе измученных паломников пронеслось волнение. Хриплыми голосами они перекликались с теми, кто пошел наверх, к гробнице, но пробужденное их криками эхо было холоднее самой ночи. Ясно было, что вопли демонов насмешливо переплетаются с их голосами. Безумцы тоже стали лаять, точно демоны, — их утихомиривали побоями. Мужчины гортанно приказывали женщинам приготовить чай, и окруженные тьмой костерки разгорелись в круге на краю пропасти. Фигуры в белых одеждах перекликались истерическими голосами, потому что любой силуэт мог оказаться затесавшимся среди людей джинном, которого следует распознать, пока не поздно.
Глаза Хамри слезились от дыма; он стоял, пораженный, что все безумцы, кроме его собственных, куда-то исчезли. Старуха, раздувавшая огонь, оторвалась от своего занятия и объяснила, что всех сумасшедших нужно до полуночи держать в пещере. Она указала на забранный толстой железной решеткой вход в грот, где некогда жил отшельником Сиди Ларби. Ларби нашел здесь убежище, когда его изгнали из города, как преступника. Потом решили, что он разбойничает в этом ущелье, и вооруженные люди пришли сюда, чтобы изловить его и увести силой. Сначала он пытался успокоить их ласковой речью, — ясный знак безумия, — затем же проклял их. Указывая на своих преследователей, он предсказал, что один свалится в пропасть, другого раздавит упавший с горы камень, а те, кого пощадит оползень, в скором времени умрут сами. Когда все сбылось, стало ясно, что он святой.