- Само собой, хватаю банку и быстренько жру, пока не отобрали, - выпалил Найк.
- Верно, в самую точку, - важно кивнул Дамоха.
- То есть ты намекаешь, что Чужаки людей жрут?
- А как же. Обязательно.
Повисло молчание. Найк переваривал услышанное. Выкладки Дамохи казались напрочь дурацкими, вроде страшилок про кровавую руку, которые травят пацаны в темной спальне интерната. Ни капли не верилось в эту чушь голимую, однако по спине меж лопатками поскребло морозцем.
Встряхнувшись, Найк решил продолжить спор:
- Значит, так. Я про Чужаков чего только не слыхал, они и такие, и сякие: дескать, слизни ползучие, черти с рогами, карлики, вообще невидимки, перечислил он, для наглядности загибая пальцы. - Спрашивается, чему верить?
- Действительно, болтают про них всякое, - подтвердил каптерщик. - А может, они разных видов, почему нет?
- Еще говорят, что у них щупальца в два обхвата толщиной, что они расставляют в космосе невидимую паутину и вообще летают не на кораблях, а сами по себе. А я спрашиваю в лоб: ты сам видел? Нет, говорят, мне один пилот рассказывал, он точно видел, врать не будет. Короче, ни разу я не встречал парня, который их видал своими глазами.
- Я ж тебе объяснил: кто их вправду видел, того они схарчили. - Для наглядности Дамоха разинул рот и звучно его захлопнул. - ам - и нету!
- Хочешь знать мое мнение? Только это между нами. - Найк понизил голос до заговорщического полушепота.
- Какой разговор, конечно. - Каптерщик придвинулся поближе.
- Когда ты рассказал про сторожевик, до меня вдруг дошло. Бьюсь об заклад, это испытания нового оружия. Изобрели какой-то суперхитрый излучатель, который завязывает пространство бантиком, и кораблю кранты. А байки насчет Чужаков охранка запускает специально, для отвода глаз.
- Не вяжется что-то, - покачал головой Дамоха. - Чей же тогда излучатель, наш или конфедератский? Если наш, то почему наши корабли тоже пропадают, спрашивается?
- Значит, эта штуковина есть и у нас, и у них, - без малейшей запинки сообразил Найк. - К примеру, мы изобрели, а они потом сперли. Или наоборот. Обыкновенное дело. И теперь конфедераты его пробуют на наших кораблях, а мы на ихних.
Дамоха задумался, наморщив лоб.
Развалившись на тюках, Найк обвел неторопливым, как бы рассеянным взглядом окружающие полки со всяким барахлом. У него в черепушке зашевелилась утешительная идея, как вознаградить себя за досадный проигрыш. Отлучиться якобы в гальюн, по нужде, а по пути слямзить что-нибудь из барахлишка и потом обменять у ремонтников на спиртягу.
- Слушай, времени до ужина еще навалом. Может, все-таки сыграем еще? предложил каптерщик.
- Нет, знаешь, настроение как-то пропало...
- Ну давай, все равно ведь делать нечего, - не отступался Дамоха.
- А, была не была, - решился Найк и, вытащив колоду из нагрудного кармана, принялся разверстывать ширки.
- Эх, знать бы адрес борделя, где эти девахи работают, - мечтательно произнес каптерщик, склонив голову набок и разглядывая соблазнительные стереоскопические картинки- да махнуть бы к ним в отпуск.
- Было бы неплохо, - согласился Найк, неторопливо, по одной, собирая свою сдачу. - Ну, что скажем?
Осторожно, словно бы опасаясь резким движением спугнуть забрезжившую удачу, он поднял последнюю ширку. Ход мастей переломился, от пинек, хлюстов и кралей зарябило в глазах, ему пришла почти неубойная хваленка в трех мастях.
- Иду на три к подкороннику, - поразмыслив, сообщил Дамоха.
- Покупаю две к хрыку, - с замиранием сердца выдавил Найк.
Ему годилось почти все, не хватало одной-единственной клупки в любую масть, кроме снык. А поскольку Дамоха явно строил подкоронник на сныках, больше ему не на чем, то стоило рискнуть.
- Бери, не возражаю, - проворчал каптерщик.
Усмиряя накативший мандраж, Найк протянул руку к колоде.
Вот тут-то и грянула боевая тревога.
Найк прямо взвыл от досады. Ну что за день такой сволочной, в кои веки пришел человеку хрык, а доиграть не дали! Вскакивая, он саданул коленом об ящик и зашипел от боли, а ширки рассыпались по полу. Каждая секунда заминки зудела, как пилой по нервам, однако Найк спешно собрал рассыпавшуюся колоду и сунул в карман: оставлять нельзя, обязательно уведут и потом не доищешься, кто.
- Старый пень Зензер совсем оборзел, это ж вторые сутки подряд тревога, проворчал Дамоха, с натугой оттаскивая подпиравший дверь мешок.
- Оборзел - не то слово, - процедил Найк через плечо, выскакивая из каптерки.
Гулко и вразнобой, словно щебенку сыплют в железную бочку, по всему крейсеру загрохотала беготня. Проклятые сирены заливались без умолку. Найк сло-мя голову припустил по проходу, мимо шлангов и цистерн гидропонной установки, навстречу ему спешили гурьбой операторы перехвата и ракетчики.
На бегу он без продыху костерил на все корки его превосходительство адмирала Зензера, скотину безрогую, чтоб ему лопнуть, придурку криворылому, ржавый шомпол ему в жопу. Как хотите, но каждый день объявлять боевую тревогу это уже нахаловка вселенская. Найк примчался к ближайшей радиальной шахте, обхватил столб и соскользнул по нему сразу через три палубы, очутившись во внешнем кольцевом переходе. Повертел головой, соображая, в какой стороне шлюз его катера, и лихо запрыгнул на бегучую дорожку, накренившись, чтоб не сбросило и не шарахнуло об стенку на полной скорости. Проехал четыре сектора по цельносварной изогнутой трубе, на встречной дорожке ему попались братки-абордажники - Бетакин, Лапенза, Суимо, а Канивер, видать, выскочил из-под душа, мокрый и в одних трусах - ничего не попишешь, боевая тревога.
Ухватившись за поручень, Найк соскочил перед открытым восемнадцатым шлюзом и шагнул внутрь. Лепестковые створки за его спиной захлопнулись, а впереди раздвинулись. Одним ловким прыжком через люк он юркнул в кабину, плюхнулся в кокпит своего катера, задраил люк, вполз в распяленный на сиденье гермокостюм, застегнулся, рукавом утер пот со лба и напялил шлем.
Не то чтобы Найк был трусом, но всякий раз, когда раздавался сигнал боевой тревоги, у него душа в пятки уходила. А вдруг это не понарошку, вдруг опять началась заваруха, и придется, хочешь не хочешь, идти в атаку.
В сети абордажников напряженно висела потрескивающая тишина. Малость поколебавшись, Найк переключился на общую сеть и принялся жадно вслушиваться. Приказы и вводные задачи сыпались, как из дырявого мешка, офицеры отрывисто командовали сухими лающими голосами - на обычную учебную тревогу ой что-то не похоже.
Обеспокоенный Найк вернулся в сеть абордажников и окликнул шестой номер закадычного дружка Бетакина.
- Эй, старина, ты, часом, не знаешь, что там стряслось? - спросил Найк, едва Бетакин отозвался.
- Объект.
- Конфедератский?
- Не корабль, говорю тебе, объект. Неведомо что. Отстань, Петоцки, не до тебя сейчас.
- Восемнадцатый, заткнись, не засоряй сеть! - сурово гаркнул сундук Блазич.
Значит, не учебная тревога, а всамделишная, и скоро придется стартовать. Найк поерзал в кресле, проверил застежки ремней, нет ли где перекоса. На тренажерах многие прокалывались из-за сущей мелочи, оттого, что вдруг заклинило пряжку. А тут тебе не тренировка, если оплошаешь, поплатишься собственной шкурой.
Вспомнилось некстати, как изгалялись остряки в учебке: "Что есть абордажный катер?" - "Одноместный гроб на реактивной тяге". "Почему одноместный?" - "Чтоб не нюхать чужое дерьмо, когда напарник делает в штаны". "Каков ходовой ресурс абордажного катера?" - "Пять минут". "Почему так мало?" "Потому что на шестой минуте либо ты режешь шлюз, либо ты покойник". "Когда абордажник должен вскрывать НЗ?" - "Перед атакой". "Почему перед атакой?" "Потому что после нее жрать будет некому".