— Веришь, что такое возможно? — спокойно спросила она.
— Во что-то ведь надо верить.
Скрипнули ступеньки, и на чердаке появилась тетушка Леокадия с тазом теплой воды в руках.
— Давай вместе перевяжем рану, детка, — попросила она.
У Шарунаса было прострелено левое плечо. На спине, под лопаткой, кровоточила широкая рана.
X
Как только закончился педсовет, Довиле невольно подошла к окну и посмотрела туда, где жила школьная сторожиха. Сквозь верхушки яблонь виднелась серая крыша избы. Вдруг она заметила возле кладбищенской ограды грузовик. Один солдат сидел на ступеньке открытой кабины, а другой стоял напротив. Над их головами вился сизый дымок — солдаты курили. Учительница скользнула взглядом поверх ограды и увидела на вершине кладбищенского холма еще нескольких солдат, которые разгуливали возле часовни. Страшные предчувствия охватили девушку, и она поспешно покинула учительскую. Заглянула в один класс, потом в другой, поискала во дворе и даже в сарае — Леокадии нигде не было. Довиле поднялась к себе. Из-за занавески она продолжала наблюдать за кладбищем. Солдаты по-прежнему слонялись возле часовни. Двое из них крались вдоль каменной ограды к дому тетушки Леокадии.
Неожиданно на лестнице раздался топот тяжелых башмаков. Учительница подскочила к столу, села на стул и открыла первую попавшуюся книгу.
Кто-то сильно забарабанил в дверь и тут же распахнул ее. В комнату с автоматом наперевес вошел Пятрас Жичкус. Буркнув приветствие, он внимательно оглядел все углы, распахнул платяной шкаф, заглянул в крошечную кухоньку и лишь тогда перевел дух, забросил за плечо автомат.
— Кто тебя так напугал, Пятрас? — набравшись храбрости, спросила Довиле.
— Жизнь научила осторожности, — ответил тот и сел возле стола напротив учительницы.
— Чего теперь-то бояться? Говорят, Бородача со всем его отрядом вы уже уничтожили, — сказала Довиле и с вызовом посмотрела на бывшего одноклассника.
— Наголову разбили! Всех уложили, за исключением одного! — хвастливо подтвердил милиционер. Он был слегка навеселе.
— Ты что же, думаешь, тот, последний, у меня прячется?
— Всякое может быть. Ведь это твой добрый знакомый. Ему одному удалось прорваться.
Ни одна жилка на лице Довиле не дрогнула. Не растерявшись, девушка отрезала:
— Ты с ним знаком не хуже меня!
— Да, знаком! Только я никогда не смотрел на него томными глазами, как ты, — ехидно ответил милиционер.
— Забыл разве, как вы вместе задачки решали, гуляли в одной компании?
— Да, решали, гуляли… А теперь вот стреляем друг в друга!
— Он же один остался. Почему бы вам не сесть вместе за стол и не помириться? — неожиданно предложила Довиле.
— Ни за что на свете! — возмутился Жичкус.
— Почему?
— Да он для меня как кость в горле! Сколько крови нашей пролил! Только в последней перестрелке трое моих товарищей погибло!
— А как же Шарунасу удалось бежать? Вас было вдвое больше, кажется? — поинтересовалась учительница.
— Это я виноват, — буркнул милиционер и отвел глаза. — Папоротник прямо на меня бежал. Я даже лицо его видел. Он мчался как вихрь. Сама знаешь, парень был классным спортсменом. Я-то выстрелил, да, видно, рука дрогнула. Он так и пронесся, не разбирая дороги, и все время из автомата строчил. Я даже подумал, что он меня с ног собьет. Ну а сегодня мы обнаружили в березняке окровавленные бинты. Служебная собака вывела к кладбищу. Тут мы пока и задержались.
— Ах, так вот почему там столько солдат и грузовик у ограды! — воскликнула Довиле.
— Да, именно поэтому! — подтвердил Жичкус. — Все вокруг обрыскали! Даже в кладовых графа Гимбутиса побывали.
Неожиданно Пятрас встал, шагнул к девушке и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
— Признайся, прошлой ночью Папоротник к тебе не приходил? Поверь, я никому не расскажу, это останется между нами.
— Не приходил. Школа не самое безопасное место, — ответила она, выдержав испытующий взгляд милиционера.
— А если бы пришел?
— Не терзай меня, Пятрас!
— Ладно, на этот раз я тебе поверю. Хотя…
В это время на кладбище раздались выстрелы. В той стороне взорвалась одна граната, потом другая.
Не закончив фразу, Жичкус стремглав кинулся к выходу.
Довиле сразу поняла, что это конец. Она почувствовала в душе страшную пустоту, и единственным ее желанием было сейчас лечь в постель, закрыть глаза и умереть. Она не сомневалась, что Шарунаса больше нет. Однако спустя минуту выстрелы возобновились. Значит, он еще жив. Стрельба то смолкала, то раздавалась снова.