Действительно, весь облик селезня говорил о том, что он уверен в себе и гордится своей красотой. Время от времени он покрякивал, не то браня, не то подбадривая свою подругу. Утица послушно следовала за ним, правда, нет-нет да отваливала в сторонку, чтобы поймать несомую течением веточку, но потом, догоняя повелителя, еще упорнее гребла своими коротенькими лапками. Выглядела она спокойной и скромной, этакая аккуратная крестьяночка в накинутом на плечи коричневом в полоску платке, ею же самой вытканном.
Даргене непроизвольно сравнила себя с нею. Ведь и она всегда послушно следовала за своим красивым и знаменитым мужем. Всегда была такой вот серой утицей. Нет, упаси боже, думая так, она нисколько не ропщет на судьбу и не хотела бы иной участи. Она счастлива.
Вспомнила мужа и почему-то разволновалась. Бросила быстрый взгляд в сторону города, будто услышала чей-то зовущий голос. Неподалеку, на полого сбегавшем к реке склоне, длинной вереницей выстроились пятиэтажки. Залитые заходящим солнцем, сверкали их окна, пестрели выцветшие барьерчики лоджий, кое-где билось на ветру сохнущее белье. Женщина стремилась проникнуть взглядом еще дальше, как бы раздвинуть кубики многоэтажных строений, просверлить в них отверстие, чтобы увидеть те окна, за которыми ждал ее Каспарас Даргис. Может быть, сидел он на балконе и, спрятавшись от лучей солнца под сенью дикого винограда, вчитывался в текст новой роли, а может, мерил нервными шагами гостиную: ждал ее возвращения. Наверняка упрекнет, что так задержалась. Ох, как же не любил он одиночества! Нужно, чтобы кто-то всегда был рядом.
Антане Даргене уже взбиралась по откосу. На сегодня хватит, погуляла. Не терпелось очутиться дома, почувствовала, что уже соскучилась, что хочет видеть лицо Каспараса, заглянуть ему в глаза, услышать голос. Пускай упрекнет, но они так знакомы, эти его упреки, так привычны и, честно сказать, приятны. Побранит, а потом обнимет да поцелует. Он такой.
Идет женщина не быстро, возраст уже не тот. Запыхалась, пока поднялась на четвертый этаж. Глубоко дыша, постояла минуту перед дверью и лишь после того, как совсем успокоилась, повернула ключ. В прихожей привычно сунула ноги в шлепанцы, поправила перед зеркалом волосы, критически осмотрела себя. Показалось, что две морщинки, словно скобки обрамившие губы, стали порезче. Вообще-то кожа лица еще гладкая, щеки полные; как утверждают некоторые из подруг, она на редкость хорошо сохранилась.
Не задерживаясь больше, Антане Даргене вошла в гостиную. Ее встретил привычный спокойный взгляд Каспараса, его едва уловимая улыбка. Удобно устроившись в просторном плетеном кресле, он блаженно отдыхал, распахнув на груди желтоватую рубаху. Настроение беззаботное, даже немного озорное. Какие слова могли бы сорваться с его губ? Конечно, они соответствовали бы этому летнему настроению отдыхающего человека. Антане Даргене поставила пластинку, на которой Каспарас в свое время записал довольно веселый отрывок из романа Пятраса Цвирки «Франк Крук». В комнате зазвучал сочный колоритный, а на этот раз еще и игривый голос. Он всегда заливал сердце женщины волнующим теплом. Антане села в кресло, подперла рукой голову, ее влюбленные глаза вновь обратились к выполненному теплыми красками большому портрету мужа, висящему на стене. Иногда ей казалось, что губы Каспараса шевелятся, произнося те слова, которые звучали из колонок проигрывателя.
Сколько раз слышала она это чтение, давно и наизусть знала весь текст. Когда отрывок приблизился к концу, Антане поднялась с кресла и задернула оконные занавески. Как только голос умолк и диск перестал вращаться, она нажала клавишу видеомагнитофона. У нее было несколько кассет с разными пленками, но больше всего любила она короткий десятиминутный фильм, в котором оживали мгновения, когда они вместе с Каспарасом отдыхали в деревне, на хуторе у сестры.
В одно из воскресений к ним, в зеленый затишок на берегу озера, заглянул добрый приятель Каспараса инженер Бенас Арнашюс. Целый день снимал он их своим японским аппаратиком. А через пару месяцев, ко дню рождения, подарил Даргису эту маленькую память о прекрасных мгновениях лета.