— Похоже, это в деревне… — сказал он, внимательно прислушавшись. — Ты не волнуйся, я узнаю, кто стрелял, и вернусь. А если там что-нибудь серьезное, хозяин доставит тебя домой.
Поцеловав на ходу перепуганную девушку, Папоротник сорвал со спинки кровати автомат, застегнул ремень и выбежал из комнаты.
Довиле слышала, как он разговаривал с кем-то во дворе — скорее всего, с Ясенем, который стоял в карауле. Немного погодя их шаги стихли.
Оставшись одна, девушка не смогла больше уснуть и тревожно ловила каждый звук, будь то скрип половиц, шорох сметаемого в сугробы снега или другие доносящиеся из темноты шумы. И почему я такая несчастная, думала она. Не успела порадоваться нашей любви, не успела наглядеться на любимого — и снова одна, снова его унесло злым ветром…
Шарунас не появлялся. Довиле уснула, лишь когда за окном забрезжил серый рассвет. Ей снился тяжелый, кошмарный сон, и она проснулась вся в поту. Сколько времени прошло? Просторная комната была залита утренним светом. Доносился скрип входной двери, звон ведер. Девушка опустила босые ноги на холодный пол и стала одеваться.
Во время завтрака хозяйка уселась напротив и, подперев руками подбородок, укоризненно сказала:
— Да за одну такую ночь человек поседеть может, детка. Ведь это ради тебя Папоротник заставил нас трястись от страха. Слава богу, что ничего не случилось. Зато в деревне, говорят, перестрелка была, с солдатами… Не приведи господь…
Учительница не находила слов для оправдания.
— Вы уж меня извините… — тихо пролепетала она. Ей трудно было поднять голову и посмотреть на хозяйку. Кусок застрял у нее в горле. Довиле отложила в сторону вилку и встала.
— Да ты ешь, детка! Что с тобой? Не обращай внимания на мои слова. Это я так, душу излить захотелось, — встревожилась женщина.
— Я вас понимаю и прошу меня извинить, — повторила Довиле. Однако к столу больше не садилась. Надела пальто, накинула на плечи клетчатый платок и стала ждать.
Примерно через час на кухню ввалился возница в тулупе и крикнул:
— Конь готов! Поехали!
Поспешно распрощавшись с хозяйкой и извинившись еще раз, Довиле вышла во двор. Она знала, что эти пожилые крестьяне только тогда вздохнут с облегчением, когда их гостья будет далеко от усадьбы. Учительница вторглась на одну ночь в их спокойную жизнь, как знак беды. Видно, поэтому старик так отчаянно взмахивал кнутом, а красавец конь бежал резвой рысью, взметая копытами пушистый снег.
VII
Во время весенних каникул Довиле решила побывать на родине. Она соскучилась по родителям, по домашним и не только по ним — по каждому дереву в их усадьбе, по кудлатому псу в конуре, ей так хотелось увидеть обомшелую крышу старого гумна, вдохнуть запах родного дома. Все там напоминало о прошедших годах, каждая вещь хранила тепло ее рук, каждый кустик помнил их прикосновение.
До местечка Кликунай ее подвез один из учеников, а дальше пришлось идти пешком шесть километров. Вдоль дороги вела тропинка, местами просохшая и твердая, а кое-где сильно раскисшая, и там под ногами чавкала вода и грязь. Приближаясь к родной деревне, Довиле предавалась воспоминаниям детства, воскрешала в памяти незначительные на первый взгляд эпизоды, которые почему-то запомнились на всю жизнь. Сейчас ей казалось, что она возвращается не только на родину, но и в свое детство.
Светило ласковое весеннее солнце, в каждой ложбинке, в каждой канавке журчала, клокотала вода, и лишь в балках, на обрывистых берегах да на затененных лесных окраинах еще белели жесткие лоскуты снега, от которых веяло сыростью. Однако природа неудержимо сбрасывала с себя зимние покровы, ломала ледяные оковы, выпуская на волю скованный спячкой дух, и он приобретал живые очертания в поднебесье, звонко щебеча, чирикая и галдя на разные голоса от избытка жизни.
Дома юную учительницу встретили с большой радостью — и стар, и мал не оставляли ее в покое, каждый торопился выложить свои новости и расспросить о житье-бытье, и все же Довиле вскоре почувствовала, что от нее что-то скрывают. Ей нетрудно было догадаться об этом по глазам родителей, по меняющемуся внезапно выражению их лиц. Отец с матерью старались казаться веселыми, но порой внезапно умолкали, задумывались, будто вспомнив что-то неприятное.
Улучив минутку, когда ребятишки играли во дворе, мать не выдержала и призналась:
— На той неделе милиционеры отца в город возили. Два дня продержали. Допрашивали.