— Спи, — сказал он, как мог, внятно и убедительно, — Скоро приедем — недолго осталось.
И он сам не знал, что скрывается за этим «недолго».
35
Сомнение копошилось лишь на самой глубине сознания — слабое, безвольное и какое-то постыдное. Рона перевернула тонкую страницу; почерк писца был неразборчивым, так что девушка возблагодарила того, кто изобрёл книгопечатанье. Нет, в самом деле, ну не дали боги таланта к каллиграфии — ну хоть не порть хорошую вещь, подправь при помощи магии. Кроме того, почерк постоянно менялся — очевидно, когда один писец опускал руки, второй немедленно брался дописывать ценный толмуд. Может, это военная хроника? А то она так и не посмотрела, что читает — взяла со стола в кабинете…
Сегодня с утра ей попался Ингар. И хорошо, что коридор был широкий: бедный так шарахнулся, и до того выразительно прятал глаза, что Роне стало его просто по-человечески жалко. Хорошо всё-таки, что они увиделись — приятно же знать, что любимый вообще-то жив-здоров, хоть и ведёт себя как полный придурок.
«Хватит, — тёплый червячок сомнения встретился с окованным сталью каблуком решимости, — какой он тебе «любимый»?! Любимые так не поступают. И вообще, ничто не вечно. Мне бы только узнать, кто та стерлядь, которая свела любовь всей моей жизни на нерест…»
В кабинет вошли Эйген и Верн, о чём-то оживленно разговаривая.
— Вот это да! Рона, — удивился дядя, — кто тебя так достал, что ты, как в детстве, прячешься в моём кабинете?
— Никто, — она изобразила непонимание, разглаживая загнутый уголок странички, — просто устала, и хотела немного посидеть тут.
— И что читаешь? — в своей обычно манере, белозубо ухмыльнулся Верн. Рона демонстративно захлопнула толмуд, показывая всем желающим обложку. Это была ошибка, потому что выражение лица у молодого лэрда стало озадаченным, — книга приходов и расходов за истекший год?! Хочешь вывести на чистую воду бессовестного вора, сведшего из замковой отары козу?
— Рона, с каких пор ты увлеклась бухгалтерией? — покачал головой Эйген, походя отбирая у ошеломленной собственным чтивом девушки книгу, — читай романы — это интереснее.
— Вот ещё, — фыркнула лэсса, размышляя о том, что именно их ей придётся читать, если в ближайшее время не обзавестись личной жизнью.
— Марш на воздух, — резюмировал Эйлас, — чтоб к ужину была веселая, голодная, и в состоянии думать хоть о чём-то толковом!
— У нас что-то важное планируется? — слегка оживилась девушка.
— Нет. Я просто не могу видеть тебя в таком состоянии. Твоё кислое выражение лица пагубно отражается на моей язве желудка.
— Пойдём, — заговорщицки кивнул Верн.
Идти, как оказалось, предлагается в конюшню. Рона привычно потанцевала вокруг Эшты, пристраивая седло, выслушав ряд комментариев с припевом «как козу седлаешь», и вдруг спохватилась:
— А куда мы едем?
— Увидишь, — отозвался Ариверн, ловко упаковав в уздечку крупного тёмно-гнедого мерина, — ну что? Готова? Или послать кого-нибудь за единорогом?
— Вот уж спасибо, — фыркнула девушка, выводя кобылу во двор.
Оказавшись в поле, кони пошли широкой рысью, и Верн вынужден был изменить мнение об охаянной лошадке — Эшта не отставала от гнедого ни на шаг, то и дело гневно фыркая и порываясь вырваться вперёд.
Путь их лежал к реке. И о том, что они приближаются к цели Рона догадалась чуть ли не за милю — по радостным воплям, доносившимся из густых и высоких кустов туи. Съязвить на эту тему она не успела — тропинка вильнула, и оказалось, что кусты были всего лишь естественным прикрытием тому безобразию, что творилось за ними.
Стоящая на берегу небольшая — в человеческий рост с подскоком — скала была назначена трамплином. Под ней раскинулось русло широкой и мелкой реки Мерь (которую злые языки давно и заслуженно переименовали в Мель). Однако прямо под скалой чьими-то заботливыми руками был старательно выкопан омут — груда зеленоватой гальки и желтого песка виднелась поодаль. Причём, судя по их количеству, бравые воины не пожалели сил, одолжив в деревне не только лопаты, но и пару тачек для погрузки ценного грунта.
Под скалой царило чрезвычайное оживление. Десяток голых по пояс кавалеристов оживленно спорили и беззлобно матерились. Причина их поведения гордым изваянием высилась на самой макушке скалы, попеременно поглядывая то на небо, то на омут, то на товарищей.
— Давай, Нико, — подбодрили снизу, — прыгай, а то стыдно немытым ходить!
— Да он плавать не умеет, — высказал предположение кто-то особо языкатый. Хохот грянул с новой силой и нервы бедного парня не выдержали. Видимо, за удовольствие потом набить шутнику морду, стоило рискнуть бренной земной жизнью.
Нико прыгнул. Бултых! Туча брызг, кажется даже на смеющихся попало, и герой вынырнул, откинув с лица мокрые волосы, полез на берег и тут же вполсилы ткнул кого-то (видимо обидчика) в рёбра.
— Это официальный способ отбора… хм… или отсева солдат в королевской армии? — невинно поинтересовалась Рона.
— Нет, — серьёзно качнул головой Ариверн, — только в моей сотне. А ты — хочешь доказать своё бесстрашие?
— Да брось! — возмутилась лэсса, — ты не предупреждал, что мы идём на реку, и у меня нет купального костюма.
— Ребята вы слышали?! Лэсса изволит жеманиться.
— Иди ты… — отмахнулась Рона, навскидку прикидывая высоту скалы, и прозрачность своего нижнего белья.
— Давай, — донеслось сразу из нескольких мест, — давай, девочка!
36
Рона задумчиво потрепала повод, и спешилась. А, в конце концов, что наша жизнь без маленького риска? Да и вряд ли кто-то из этих дюжих парней побежит докладывать вести Эйласу…
«Чёртов Ингар. Блядский кот. Подлый, мерзкий предатель. А я с тобой девственности лишалась!» — зло подумала благородная лэсса, и лучезарно улыбнулась. Расстегнутая куртка полетела наземь, рубашку она стянула через голову. Публика восторженно приветствовала, жадно оглядывая ещё чуть угловатую, но очень женственную фигуру.
«Если б мне кто сказал, что так будет, — размышляла Рона, — я б охальнику плюнула в глаз! Надо ж такое придумать — раздеваюсь перед целой казармой…»
Штаны присоединились к куртке, публика возликовала, и вот лэсса Рона, неуверенно ставя босые ноги на жёсткий камень, взобралась на верх импровизированного трамплина.
Она сразу же поняла, что так смущало прыгающих воинов. Конечно, не великая высота. Но копательных усилий трудового отряда хватило от силы на пару человеческих ростов вглубь. Прыгнуть вниз и шмякнуться об каменистое дно никому не хотелось. Ободранные бока и плечи — к гадалке не ходи — воспалятся, зачерпнув с камней речной тины, да и само по себе удовольствие маленькое ходить в синяках. А при весе мускулистого кавалериста, взяв разгон с этой скалы, нужно быть очень умелым пловцом, или очень везучим собачьим сыном — чтоб даже не задеть дна.
Она тихонько усмехнулась. Ей с её пустяковым (если сравнивать с ними) весом — грозила разве что опасность разбиться о воду при неудачном прыжке.
Побалансировав отставленными руками, она насладилась лёгким ветром с запахом знакомой с детства реки и слаженными воплями кавалеристов «Кайро! Кайро!» — что в переводе с воинского жаргона означало примерно «давай, давай!». Потом легко спружинила ногами и прыгнула, слитно, без брызг уйдя под воду.
Восторженный вопль, разорвавший воздух, слышен был, кажется, даже сквозь шум воды в ушах. Рона вынырнула, поймала чью-то широкую протянутую ладонь и выскочила на берег. Ариверн немедленно протянул ей собственную куртку — н-да, кажется, с непрозрачностью белья вышел небольшой просчёт.