Диллон продолжал стоять совершенно недвижимо, наблюдая, как отец подвел Леонору к ожидавшей ее лошади, накинул на нее элегантный, подбитый соболиным мехом плащ и лишь затем подсадил ее в седло.
Антея со всеми детьми торопливо направились к всаднице.
– Благодарю вас, миледи, – проговорила она. – Кажется, мы снова у вас в долгу.
– Нет, – тихо ответила ей Леонора. – Всех нас спасли твое мужество и твое знание трав и кореньев.
– Вы слишком скромны, – сказала Антея. – Ведь я всего лишь точно выполнила ваши указания. Именно вы, миледи, проявили завидное мужество. Не будь вас, все мы были бы уже на том свете.
– Не надо больше говорить о долгах и одолжениях, – решила Леонора. – Нас с тобой связывают теперь узы настоящей дружбы.
Она готова была уже тронуться в путь, но тут Диллон пересек луг и взял ее руку в свою ладонь. В душе девушки немедленно загорелась искра надежды. Наконец он нашел в себе силы заговорить: ведь он не хочет, он просто не может вот так отпустить ее.
– Прощайте, миледи, – пробормотал он.
– Вы прощаетесь, Диллон?
– Да, мы оба знаем, что так надо. Но знайте также, что я всегда буду помнить о вас, Леонора Уолтем.
Она проглотила комок в горле.
– А я – о вас, Диллон Кэмпбелл.
Ах, Диллон, Диллон. Скажи же моему отцу, что ты сейчас чувствуешь, подумала она. Попроси же меня остаться, безмолвно молило ее сердце.
Леонора почувствовала, как слезы подступают к ее глазам, застилая окружающее призрачной пеленой. А Диллон все стоял, не отрывая взгляда от ее лица, молча и пристально глядя на нее, как часто делал это и раньше. В ней нарастал гнев. Да она просто ненавидит его! И любит… О, пресвятое небо, как же она любит его! И, как бы сильна ни была ее любовь, все равно ей никогда не высказать все, что таится в самой глубине ее сердца, в недрах ее существа.
– Желаю вам удачного путешествия, миледи. Господь да пребудет с вами.
– И с вами, милорд.
Командир колонны издал предупредительный возглас, и всадники быстро тронулись вперед. Лорд Уолтем развернул коня и подъехал к дочери.
– Ты готова, дорогая?
– Да, отец.
Бросив последний долгий взгляд на Диллона Кэмпбелла, она была вынуждена последовать за воинами. На вершине горы она остановила лошадь и в последний раз обернулась. Диллон по-прежнему стоял на том месте, где она покинула его. В знак прощания он поднял руку. Сердце Леоноры разрывалось от боли… Она взмахнула рукой и отвернулась. Впереди ее ждали родной дом и Англия.
– Вы не голодны, милорд?
Мистрис Маккэллум уставилась на превосходно прожаренную оленину, на нежные овощи, собранные в саду, на чудесный пудинг с бренди. Милорд даже не притронулся к еде.
С тех пор как Диллон вернулся домой с братьями, он ничего не ел. Вместо радости от встречи, которой все они с таким нетерпением ожидали, казалось, темное облако опустилось на Кинлох-хаус.
– Нет, мистрис Маккэллум. Мне не хочется есть.
– Но ведь…
– Оставьте, мистрис Маккэллум, – тихо проговорил отец Ансельм.
С глубокой печалью они наблюдали, как Диллон встал из-за стола и подозвал собак, которые послушной трусцой последовали за ним в его комнаты. Войдя туда, он плотно прикрыл дверь, словно желая отгородиться от взрывов смеха Саттона и Шо, доносившихся снизу, отгородиться от всех звуков жизни. Самому ему не хотелось ни смеяться, ни жить. Все слишком напоминало ему о том, что он утратил.
Но ведь она не потеряна для него, упрямо напоминал он себе, выходя на галерею. Он сам отослал ее от себя. Проклятая честь стоила ему единственной женщины, которую он любил.
Прислонившись боком к выступу, он взглянул наверх, в сторону главной башни, и увидел силуэты Гвиннит и Руперта – они кормили голубей. Все эти дни юная служанка не отходила от Руперта. Раны юноши чудесным образом затянулись, и, судя по рассказам мистрис Маккэллум, произошло это только благодаря любви и преданности молоденькой служанки. Теперь они вместе поднимались на башню.
Любовь и преданность. Возможно, это и есть самое настоящее чудо… Чудеса бывают не часто, но без них жизнь превратилась бы в жалкое, бесцельное существование.
Силуэты молодых людей обернулись друг к другу; тот из них, кто был выше, склонил голову, а фигурка пониже потянулась к нему. Две тени слились в одну, и Диллон поспешно отвернулся, чувствуя себя лишним.