— Красивые женщины — моя слабость, — сказал тот, ущипнул девочку за щеку и вышел, не прощаясь.
А Арэлл почему-то заплакала. Не от боли или страха — от обиды. Она сама не понимала, что ее огорчило — высокомерие «черного», то, как он обращался с ней, или ощущение собственной беспомощности.
Тем же вечером отец рассказал ей про демонов. О том, что они правят миром, о том, какие они бывают и чего хотят, об их жестокости и силе. Им принадлежало все — они вмешивались в жизнь людей, руководили ею и отнимали ее, если хотели. Высшие интересовались политикой, любили роскошь и развлечения. Низшим нравились удовольствия попроще.
До пятнадцати лет Арэлл больше не встречалась ни с теми, ни с другими. А в тот день, когда ей исполнилось пятнадцать, ей уложили волосы в сложную прическу, впервые нарумянили щеки и вывели в главный зал. Там сидел гость (он ничуть не изменился), что испугал ее в детстве. Высший демон.
Он поднялся с высокой скамьи, учтиво поклонился, сверкнул алым поясом. Арэлл стояла неподвижно, глядя на его человеческое лицо.
— Ты выросла. — Демон взял ее руку, поднес к губам, поцеловал. — Стала очень красивой. Это хорошо. Мы с твоим отцом думаем, как выгоднее продать твою красоту.
— Я не хочу, чтобы меня продавали, — чуть слышно ответила девушка. От горячих пальцев демона, все еще держащего ее ладонь, вверх по запястью растекалась неприятная тяжесть. Покалывание, озноб.
— Деточка! — рассмеялся он. — Ты же не знаешь, за сколько тебя хотят купить. И кто.
— Мне все равно.
— Ты молода и глупа! — Демон оттолкнул ее, и Арэлл с размаху села на скамейку. — Но со временем это пройдет. я надеюсь…
Ее продали очень выгодно. Сыну императора Рэйма в качестве приложения к мирному договору. Или наоборот — договор о мире и развитии торговли прилагался к ней. Это было очень выгодно для Эллиды. А также для того демона — Правителя страны, где родилась Арэлл…
Теперь она стояла у ложа ведьмы-демоницы и смотрела в ее глаза, отсвечивающие красным. Темноволосая женщина в хитоне из флеровой ткани[15] возлежала на бордовых шелковых подушках.
— Хочешь узнать свое будущее? — спросила она, улыбаясь.
— Да.
— Ближнее, дальнее? Хочешь знать, что случится с тобой этой ночью? — Она приподнялась, ее локоть надавил на мягкую подушку, черные бусы на шее сверкнули.
— Дальнее.
Арэлл стало любопытно, что будет делать ведьма — ляжет спать, повернувшись на правый бок, или достанет из-под кровати магический кристалл, чтобы заглянуть в него.
— Мне не нужно никуда смотреть. Твоя судьба написана у тебя вот здесь.
Демоница протянула руку и больно ткнула Арэлл пальцем в лоб.
— Ранняя смерть. Мучительная ранняя смерть, — добавила она, подумав. — Но, если хочешь, я могу подправить твою судьбу. Это будет стоить тысячу сестерциев. А-а, ты, кажется, не веришь мне? Подойди ближе.
Ведьма заставила Арэлл опуститься на колени возле кровати, надавила ладонью на затылок и приблизила к себе ее лицо.
— Одиночество, пустота, смерть. У тебя не будет мужа, не будет детей и не будет дома.
Это была правда. На какое-то мгновение элланка почувствовала эту самую пустоту. Вокруг себя и в себе самой.
— Я знаю, — шепнула Арэлл.
— Знаешь? — удивилась ведьма. — А знаешь ли ты, что сама лишила себя своей судьбы?
— Да.
— Мне жаль тебя, смертная. У тебя не будет никаких человеческих радостей. Ты одержима. Я могла бы помочь тебе, но ведь ты не хочешь этого?
— Нет.
— Тогда уходи. Тебе нечего здесь делать… Ну чего ты ждешь?
— Покажи мне твой подлинный образ.
Ведьма рассмеялась неожиданно мягким, обворожительным, грудным смехом:
— Ну смотри.
Красивое лицо потекло, смываясь, под ним проявилась хищная морда с длинными клыками, торчащими из красной пасти, и широким, часто подергивающимся носом.
Арэлл смотрела на демона долго, не отрывая взгляда, целую вечность. И чувствовала, как новый отвратительный образ заползает в ее память. Она должна была запомнить его тоже. Как запоминала их всех… Нет, не для того чтобы ненавидеть. Ненависть лишает сил. Нужно просто помнить, какие они на самом деле.
— Ты одержима, — повторила ведьма. В красной пасти мелькнул длинный узкий язык. — Но мне нравится твоя ненависть.
Арэлл изумленно смотрела в красные глаза.
— Она… правильная. Но она погубит тебя.
Из дома демоницы Арэлл выбежала первой. Лолла неслась за ней по пятам:
— Ну что? Что она тебе сказала?!
— Ты разве не слышала?
— Нет. Ее слышит только спрашивающий… И где эта идиотка Гермия? Я же приказала ей ждать здесь.
Лолла остановилась, уткнула руки в боки, поворачиваясь в Разные, стороны. И тут же стала похожа на базарную торговку. Арэлл схватила ее за край гиматия и потащила за собой:
— Идем. Быстро! Я хочу уйти отсюда!
— Да-да, идем… Ну где же эта дрянь?! Если сбежала домой, я сама ее выпорю!
Всю дорогу до дворца Лолла ругала нерадивую рабыню.
ГЛАВА 5,
в которой неприятности, как я и предполагал, не заставляют себя ждать, а Энджи вербует в нашу команду новых членов
Внутри город был белым.
Я невольно содрогнулся, увидев вокруг слепящий глаза песчаник, а выше по холму статуи и мрамор портиков. С некоторых пор я не доверял белым городам. Не слишком светлые воспоминания связаны у меня с этим цветом. Впрочем, Энджи, кажется, тоже поежился. Совсем по-человечески передернул плечами и нахмурился. Зато Атэр был в восторге. Он весело насвистывал, оглядывался по сторонам и рвался наверх, где среди буйной зелени белели крыши богатых домов.
Ну вот, наконец что-то радующее глаз. Замызганный крестьянин лениво ковырял землю мотыгой, прочищая канаву.
— Эй, любезный! — крикнул я. — Где тут приличный постоялый двор?
Человек оперся о мотыгу, прищурившись, рассмотрел нас и сплюнул мне под ноги. Значит, не раб. Свободный гражданин, ценящий свое время и достоинство.
— А вы кто такие?
— Мы из Нитополиса, — смело влез в разговор Атэр. — Идем наниматься на службу к прекрасной лурии — прибывшей из благодатной Эллиды невесте сына правителя славного Рэйма и его провинций, да принесут они каждому свободному гражданину Великого Рэйма почет и процветание.
15
Флеровая ткань — прозрачная ткань, практически не скрывающая тело, пользовалась дурной славой среди порядочных горожан, поскольку была любима демонами, которые с удовольствием носили ее сами, принимая человеческое обличье, а также приказывали надевать людям, призванным увеселять и развлекать их.